фестиваль фото
В Манеже открылась ретроспектива классика британской модной фотографии Нормана Паркинсона (1913-1990) — один из наиболее важных проектов Пятого международного фестиваля "Мода и стиль в фотографии", стартовавшего в Москве. Из Архива Нормана Паркинсона в Лондоне привезли при поддержке Британского совета и MasterCard около двухсот винтажных отпечатков. Образцы английского стиля в моде и жизни изучала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Хрупкая, с осиной талией, застывшая манерным силуэтом, этакий черный цветок — из этого снимка 1937 года вырастет, кажется, весь Ирвинг Пенн с его моделью-музой-женой Лизой Фонсагрив в амплуа женщины-орхидеи. Кстати, Лизу Фонсагрив Норман Паркинсон тоже снял, в 1949-м для Vogue, и она вышла как Одри Хепберн, сбежавшая из "Римских каникул". Или вот та, с лицом Марлен Дитрих, роскошная юбка разложена по полу, как нимб вокруг головы, потому что фигура взята в остром ракурсе сверху,— это тоже будущий Пенн или, может быть, Ричард Аведон. И все же ретроспектива сделана по принципу: Паркинсон, конечно, классик модной фотографии, но мы его ценим не только за это.
То есть моды — шляпок, шпилек, костюмов в горошек, перчаток в сеточку, первых бикини, всего того, что более полувека украшало страницы Vogue и Harper`s Bazaar,— на выставке предостаточно. И понятно, что Паркинсон был не просто большой специалист по композиции, фактуре, теням, ардекошным тягучим линиям, но и настоящим революционером, который заставил ранее стоявшую столбом модель двигаться и жить в кадре, извлек ее из студии на улицу, загнал в кусты, в ручей, на аэродром, чтобы получались снимки в жанре "небо, самолет, девушка". К тому же Паркс (как звали его смолоду в глаза и за глаза) знал толк и в самих моделях: начиная с собственной супруги Венды, которая умудряется оставаться загадочно-элегантной даже верхом на страусе, заканчивая легендарной Неной, в будущем матерью Умы Турман, которую фотограф 16-летней девочкой вытащил на подиум, оторвав от благородного дворянского семейства. Однако модная фотография так умело подмешана к портрету и чему-то вроде репортажа, что границы между ними совершенно стираются: мода здесь, в сущности, везде.
Вообще-то Нормана Паркинсона чтят еще и как портретиста. Он начинал обыкновенным чернорабочим в жанре "фото на память", открыв в середине 1930-х портретную студию в Лондоне, закончил личным фотографом ее величества и всего королевского семейства — в ранге командора ордена Британской Империи. И уже по самым ранним его портретам видно, что из Паркса выйдет прекрасный придворный портретист: художник, скользящий по поверхности образа, но никогда не лезущий в глубину. Даже самые располагающие к психологизму типы — древний старик на лестнице, рыбачка из Нью-Хейвена, надменно улыбающийся и удивительно веснушчатый негр в фуражке с Парижской выставки 1939-го — живописны, но не более. В валлийских шахтерах, снятых по заказу журнала Bystander, нет ничего от драматизма репортажей из жизни низов времен Великой депрессии американки Дороти Ланг.
Живописное — ключевое для снимков Паркса слово: он, и правда, гораздо больше обязан британским пикториалистам конца XIX века, нежели своим современникам: даже когда он экспериментирует с двойной экспозицией, монтажом или ракурсами, все это очень далеко от радикальности Ласло Мохой-Надя или Александра Родченко. Это отсутствие авангардности делает модную фотографию Паркса как бы немного старомодной, но, как ни странно, это не слишком раздражало работавших с ним редакторов глянцевых журналов. В конце концов британскому довоенному модернизму, самым авангардным порождением которого были мягкие и текучие формы парковых скульптур Генри Мура, радикализм в целом свойственен не был. С Муром у Паркса, действительно, есть что-то общее в любви к элегантной плавной линии, в манере ставить фигуру в пейзаже — так что роскошный портрет скульптора в профиль на фоне очередных каменных "трех граций" снят явно как дань признательности.
Кстати, именно в качестве портретиста Норман Паркинсон прекрасно вписывается в программу нынешнего фестиваля "Мода и стиль", тему которого Московский дом фотографии обозначил как "Celebrity". Среди его моделей были все знаменитости Британии, от Лоуренса Оливье и Вивьен Ли до Джейн Биркин и Дэвида Боуи, и вот что поразительно в их портретах: изменились моды, макияж, антураж, типаж, после войны сам Паркс перешел с черно-белой на цветную пленку, а стиль остался неизменным. Тот самый хваленый английский стиль, который делает из человека джентльмена: простота, вежливость, закрытость. Певцом этого стиля и был Норман Паркинсон — оттого, наверное, не получались у него психологические портреты.
Вот, скажем, "культовых фигур" Паркс наснимал преизрядно: здесь и классик британской музыки ХХ века Ральф Воэн-Уильямс, и лидер местных футуристов Уиндам Льюис — все, как считается, люди с богатым внутренним миром. А лучше всех вышел писатель-фантаст Алджернон Блэквуд — и все потому, что лицо у него интересное, фактурное, с фантастическими круговыми морщинами, прямо как сумочка из дорогой кожи.