Приезд в Москву опытного иранского дипломата Али Акбара Велаяти, который привез Владимиру Путину личное послание духовного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, сопровождался всяческими похвалами иранской стороны в адрес России и ее роли в урегулировании иранской ядерной проблемы. Однако эти словословия ни в коем случае нельзя интерпретировать как иллюстрацию того, что в ядерном вопросе Москва и Тегеран сегодня с полуслова понимают друг друга. Скорее налицо совсем другие мотивы: иранские похвалы произносятся в негласном расчете на то, что Москва и дальше будет гасить наступательный порыв США по иранскому вопросу, чем она небезуспешно занималась до последнего времени. В мотивах иранской стороны нет ничего необычного. Самое поразительное в другом. Оказывается, позицией Москвы по иранскому ядерному вопросу довольны не только в Тегеране, но и по другую сторону баррикад — в Вашингтоне, который, согласно иранскому плану, Москва-то и должна сдерживать. "Русские сыграли положительную роль, пытаясь убедить иранцев вести себя ответственно",— заявил официальный представитель госдепа США Шон Маккормак. Прозвучало это признание в тот самый момент, когда господин Велаяти совершал свою миссию в Москве.
Итак, в двух противоборствующих лагерях разом заговорили о "положительной роли" Москвы. Наверное, Россия — единственная страна в так называемой иранской "шестерке", которая пользуется доверием и тех и других. В этом смысле позиция у нее уникальная. Но можно ли считать это победой российской дипломатии, которая в иранском вопросе искусно прошла между Сциллой и Харибдой? Увы, едва ли.
Скорее звучащие в Тегеране и Вашингтоне заявления высвечивают ту дилемму, которая с каждым днем становится для Москвы все мучительнее. Сидеть на двух стульях оказывается не просто неудобно. Как выясняется, такая спасительная возможность не может существовать вечно. По сути, делая вежливые жесты в адрес России, и Иран, и США понимают ее нынешнее положение. И напоминают, что пора делать выбор. Они ставят перед ней вопрос ребром: "С кем ты?" И вариант ответа "мы со всеми" не принимается. Потому что и в Иране, и в США у власти находятся силы, которые предпочитают жесткие односложные решения. Для достижения своих целей они не побоятся вступить в конфронтацию, пойти на таран. Борьба — это их стихия. И в этой борьбе им нужны стопроцентные союзники, проверенные бойцы, а не "страны с нечеткой позицией", к которым глава Пентагона Ричард Гейтс причислил Россию, вместе с Ираном назвав ее в списке угроз США.
Ведя дипломатическую игру сразу на двух полях — иранском и американском, Москва не только извлекала дивиденды из этого положения, но стала заложником своих обещаний и обязательств, данных и тем и другим. Уступки Вашингтону — это, в частности, российское "да" резолюции #1737 Совбеза ООН по Ирану. Уступки Тегерану — это российское признание права Ирана на развитие собственных ядерных программ. Однако сегодня эти обязательства все чаще сталкиваются друг с другом, делая позицию Москвы все более противоречивой. Поэтому для нее наступает время выбора.