Мир за неделю

На голом древе бывшего Союза по весне набухли почки

— Чувствуешь желание коллективизации?
— Еще бы! — ответил крестьянин
— А от чего же ты чувствуешь?
— От безлошадности.
        Андрей Платонов. "Впрок (бедняцкая хроника)"
       Осенью 1991 года "листопад" республик СССР, заявлявших одна за другой о своей независимости от некогда могучего древа, оголил его столь быстро, что всеобщее ликование по поводу смены сезонов не успело смениться конкретными видами на зимовку. Впрочем, скептики были уже и тогда, хотя и немного. Один из них — только что оставивший должность посла США в СССР многоопытный знаток русской души и литературы Джек Мэтлок — говаривал тогда автору этих строк: "Подождите, это все пройдет". И тонко добавлял, что волноваться по поводу парада суверенитетов не надо — отпоют и отпляшут национальные песни и танцы, а пресыщение подвигнет на более рациональный взгляд на вещи. Мэтлок хорошо знал Ленина: "Прежде чем объединиться, надо решительно размежеваться". Размежевание удалось. Однако сегодня во многих новых независимых государствах сама "национальная идея" экономически дискредитирована.
       Яркий пример тому — Украина. "Я не хочу верить и я не верю в то, что Украина развалится" — восклицание спикера парламента Ивана Плюща сравнимо с патетикой короля Лира. "Мы не должны драматизировать ситуацию", — вторит ему замминистра иностранных дел Борис Таращук, реагируя на апокалиптические предрекания ЦРУ о неминуемом распаде украинского государства под ударами кризиса. Он считает, что "разница между нашей страной и другими состоит в том, что мы проходим через глубокие экономические преобразования, а этот процесс болезненный". Это, впрочем, лукавство — никаких таких "преобразований" на Украине нет. И этот непреложный факт питает массовую идейную эволюцию населения. В декабре 1991 года 90% жителей Украины голосовали за "незалежность", теперь же (как следует из недавнего опроса службы Гэллапа), 40% готовы поступиться независимостью во имя "улучшения жизни", и лишь треть (!) граждан суверенного государства — против такой постановки вопроса. А эволюция отдельных регионов зашла так далеко, что они — конкретно президент Крыма Юрий Мешков — заявляют о неподчинении киевскому президенту, требуя "вывода украинских войск из Крыма". Если же заняться экстраполяцией, то надежду на независимость как панацею от всех бед обнаруживают сейчас менее 5% белорусов, армян и всего 1% украинцев.
       Осознание невозможности построения государства на голой национальной идее обретает и конкретные черты. Украина стала ассоциативным членом экономического союза СНГ. Белорусский лидер Вячеслав Кебич очень обеспокоен промедлением с заменой национальной валюты иностранным рублем. Грузия, скоротавшая неполные четыре года независимости без электричества и у "буржуек", вступает в СНГ, столь долго ей противное. И сам Эдуард Шеварднадзе, пытавшийся было противопоставить российскому влиянию в конфликтах с осетинами и абхазами СБСЕ, ООН и США, отстаивает необходимость трех российских военных баз. Молдова была еще определеннее — на выборах. Главной их сенсацией стала даже не победа аграрных демократов и социалистов, в рядах которых немало знакомых по доскам почета номенклатурных лиц. Подавляющее большинство молдаван и "примкнувших к ним" за неделю до голосования гагаузов (отказавшихся от бойкота выборов) однозначно дало понять, что гимн с многозначительным названием "Проснись, румын" петь натощак больше не хочется. Ведь Румыния — это не ФРГ, и партии, нашедшие идеал в истории любви двух Германий, увлекли своими напевами лишь менее пятой части граждан.
       Многие страны СНГ объединяет одно: пришедшая к власти на волне подъема национализма элита никак не ассоциировала его с какими-либо реформами. Бывшим партсекретарям, однажды проснувшимся президентами, экономическими категориями мыслить, увы, не дано. "Суверенные песни и пляски" в их исполнении вписывались в сугубо советское тягание с "центром" вокруг распределительных функций, о которых им рассказывали из "Капитала". Это они и выдавали за "национальную борьбу". Будучи же поставлена новыми экономическими условиями перед выбором: или поступиться суверенитетом в пользу Москвы (что привычно), или пойти на реформы (что непонятно и рискованно), "новая элита", в силу советской ментальности, предпочитает первое. Упорствует лишь Прибалтика, где идея национальная (подчеркнуто антисоветская) накрепко увязана с рыночной.
       Сильным преувеличением было бы утверждать, что совсем никто уже не оглашает воздух возгласами о возрождении "великорусского империализма". При известном, разумеется, текстовом разнообразии — от стращания угрозой "захвата власти пророссийской мафией" (это лидер Народного фронта Белоруссии Зенон Позняк о перспективах денежного союза) до обвинений в "государственном перевороте" (а это уже лидер Народного фронта Грузии Нодар Натадзе о вхождении в СНГ).
       А что же Москва? Она терпела, а за недолгое время вынужденного неоизоляционизма, окрашенного едва скрываемой обидой на "неблагодарных", худо-бедно проводила реформы. В результате (а может, оттого, что реформ, кроме Прибалтики, больше нигде в бывшем СССР не было), рубль стал для СНГ "вторым долларом". А когда соседи стали выказывать тягу к координации и интеграции, Москва сочла свои позиции достаточно прочными, чтобы (устами Ельцина в послании парламенту) намекнуть, что такая роскошь, как два Центробанка, бюджета и парламента, есть некое временное политическое излишество. Еще несколько месяцев назад такие намеки в адрес суверенитетов были немыслимы. Но манипуляции с ценами на российское сырье, нефтегазовыми вентилями на фоне бледного вида карбованцев, "зайчиков", сомов и прочих "зверушек" внушают Москве уверенность.
       Она подкрепляется и акциями политическими. Страны СНГ (вослед за Балтией) предприняли попытки разнообразить свои внешние сношения за счет новых партнеров — западных. И не только в плане получения экономического содействия, но дабы вызвать ревность Москвы, флиртуя с НАТО. Однако за любовь (то есть содействие) Запад платить не привык, и даже в гости на свои рынки бывшие республики СССР не зовет. Что же касается НАТО, то, как известно, любую идею можно довести до абсурда. Заявив о согласии на партнерство с НАТО, Россия довела идею (благо приглашение было адресовано всем членам бывшего Варшавского договора) до логического конца. Но она же довела ее до абсурда, ибо теперь иллюзия дистанцирования от Москвы с помощью НАТО для соседей сведена на нет. Становясь крупнейшим партнером блока, Россия попытается хотя бы частично выхолостить и суть программы "Партнерства" — прежде всего ее части, касающейся стандартизации вооружений.
       Правда, существует и опасность того, что Россия, предав забвению малопонятную материю экономической мотивации, соскользнет к более односложным аргументам — силовым. Лейтмотив послания Ельцина "миротворчество, миротворчество и еще раз миротворчество", сыгранный на ударных и заглушавший "струнные" и "клавишные" (то есть правовые и экономические) инструменты, услышан Западом. На замечание президента, что Москва не видит нужды всякий раз запрашивать разрешение на выезд пожарных-миротворцев в районы конфликтов в СНГ у ООН, отреагировал госсекретарь США Кристофер. Причем по сути так же, как и 30 лет назад — на "доктрину Брежнева": США такого права за Москвой не признают, хоть и понимают ее заботу о русскоязычных.
       Впрочем, соотношение экономических, политических и гуманитарных факторов в российской политике вообще не устоялось. Сколь рьяно Москва готова стоять за каждого военного пенсионера в Эстонии, припоминая все уместные документы по правам человека, столь же мягка и беззуба она в диалоге с соседями-южанами. В подписанных в среду Борисом Ельциным и Исламом Каримовым документах есть общие фразы о "недопустимости дискриминации нацменьшинств". На деле же Каримову, чье отношение к правам человека и методы общения с оппозицией вызывают критику во многих других странах, удалось парировать все попытки Москвы предметно обсудить "русский вопрос". Очевидно, пытаясь опереться на ташкентский режим в Азии, Кремль не акцентирует даже такой "странный" факт, что русскоязычная эмиграция куда более значительна как раз не из Балтии, а с юга. Все это наводит на мысль, что реакция Москвы на тенденции в общественном мнении стран СНГ — это еще не попытка управлять событиями, а всего лишь намерение приспособиться к ним. Причем запоздалое.
       ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...