концерт классика
В Большом зале консерватории дал долгожданный концерт Йо-Йо Ма — знаменитейший виолончелист, культуртрегер, общественный деятель, лауреат полутора десятков "Грэмми", не говоря уже о других наградах. Музыканта, игравшего вместе с британской пианисткой Кэтрин Стотт, слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Приезд Йо-Йо Ма в Москву и Петербург должен был состояться еще в начале 2005 года — но в результате незадолго до события музыкант был вынужден отменить свой визит (а заодно и европейское турне) по болезни. Все эти неполные два года публика находилась в тем более напряженном ожидании, что ждать можно было, собственно, многого. Разумеется, вовсе не потому, что музыкант сам по себе явился бы сюрпризом — категорически нет, поскольку уж кого-кого, а Йо-Йо Ма с его безбрежным перечнем экспериментов в самых разных музыкальных направлениях знают буквально и стар и млад.
Все ж таки мало кто из бесспорно академических музыкантов позволяет себе такой размах деятельности, что аудитория его запросто может делиться на не сообщающиеся друг с другом группы. Есть ведь, надо полагать, люди, которые с наслаждением слушают его записи всевозможной этники, джаза и crossover ("параклассической" музыки вроде дуэта с Бобби Макферрином, к примеру), но при этом почти не знают о строго академическом реноме питомца Исаака Стерна и ученика Мстислава Ростроповича. Есть и такие, кто, наоборот, довольно туманно представляет себе всю "общедоступную" сторону популярности Йо-Йо Ма — хотя бы в виде закадровой музыки из "Крадущегося тигра..." или "Талантливого мистера Рипли".
Пестрая, словно восточный ковер, деятельность улыбчивого музыканта, вежливо скрещивающего культуры, традиции, жанры, космополита буквально по рождению (он американский подданный китайского происхождения, родившийся в Париже), с легкостью создает заманчивый стереотип, который трудно было совсем сбросить со счетов, даже зная о том, что программу Йо-Йо Ма и Кэтрин Стотт привозят довольно строгую. "Арпеджионе" Шуберта, ре-минорная соната Шостаковича, виолончельная транскрипция скрипичной сонаты ля-мажор Франка. В середине, правда, уклонения от европейского контекста в виде сочинений Астора Пьяццоллы ("Le grand tango") и бразильца Эгберто Гисмонти ("Серебряная свадьба и четыре песни"); но и у тех музыкант перед концертом обещал продемонстрировать серьезную европейскую генеалогию.
Сразу скажу, что в этом он скорее преуспел. В остальном же получилось вот как: улыбчивость действительно была, с первых тактов сонаты Шуберта игра Йо-Йо Ма впечатляла какой-то летящей легкостью, мягкостью, изящной простотой. Расслышать в ней ощущение какого-либо усилия было невозможно, сам контакт музыканта с виолончелью казался настолько невесомым и безоблачным процессом, будто инструмент был не из дерева, а из папье-маше и только каким-то чудом звучал так, как звучал: прозрачно, камерно, самую капельку хрипловато. Несмотря на пару помарок, получалось вкупе с ненавязчивой поддержкой Кэтрин Стотт, пожалуй, довольно красиво, хоть и не без "игрушечности".
И кряду — соната Шостаковича. Нельзя сказать, чтобы и тут была все такая же игрушечность, но ровная, гладко выстроенная прямолинейность была, и чем дальше, тем больше она отдавала поверхностностью. Впору было бы ждать после этого от Пьяццоллы пустоватой банальной обаятельности, но нет, как раз на "Большом танго" дуэт исполнителей порядком встряхнул зал, причем и вправду подчеркнул в музыкальном языке композитора не столько развлекающую пряность, сколько умную изощренность.
Однако спад не заставил себя ждать — и Эгберто Гисмонти, и Сезар Франк после антракта прозвучали элегантно, даже пригоже, гладко, но однослойно. Можно сказать в итоге, что те, кто хотел удивиться, действительно были удивлены — но скорее уж тем, что при поразительном техническом мастерстве в игре Йо-Йо Ма на этом концерте оказалось так мало захватывающего или хотя бы по-настоящему трогающего — лишь учтивость, аккуратность, лоск и повсеместное добродушие.