— Какую роль играют российские ученые в инновационной практике Shell?
— Из всех наших инвестиций в новые технологии на Россию пока приходится небольшой процент. Сейчас у нас есть договор только с Санкт-Петербургским государственным университетом. Мы готовы сотрудничать с любым НИИ, у которого есть перспективные идеи. Но так уж получилось, что с начала 90-х годов Петербург стал ведущим инновационным узлом в России, а также узлом, через который проходят западные инвестиции. И этот статус город развивает.
В британском Кембридже традиционно ведутся научные разработки очень высокого качества. И для их поддержки местная администрация выделяет участки земли под создание небольших производств в сфере высоких технологий. Таким образом поощряется переток специалистов из университета в эти компании и в обратном направлении. Возможно, и в Санкт-Петербурге начнет работать такая же схема — один успех влечет за собой другой.
— Сколько вообще Shell тратит на научные разработки?
— Наши вложения в научные исследования в 2006 году достигли $750 млн. Внедрение новых технологий обходится дорого и связано с рисками, однако неиспользование их обошлось бы нам еще дороже. Инвестиции в научные разработки составляют около 4-5% от программы капитальных инвестиций ($19 млрд в 2006 году). И это не самый большой показатель; для нефтегазовой отрасли он традиционно ниже, чем в тех отраслях, которые существуют за счет новых технологий.
Shell ведет исследования как в собственных лабораториях, так и в партнерстве с другими организациями. У нас есть два основных исследовательских центра: в Голландии и в США. Кроме того, мы сотрудничаем с ведущими университетами мира, всего же по всему миру у нас работает более тысячи ученых.
— Меняется ли отношение в мире к внедрению инновационных производственных решений?
— Раньше в нефтегазовой отрасли внедрение инноваций шло не так гладко, потому что было связано с очень большими затратами. Например, только бурение скважины могло стоить от $10 млн до $20 млн. Если была какая-то новая технология, требующая внедрения, то говорили, что она будет использоваться только в том случае, если будет полная гарантия успешной работы. Но если технология новая, то по определению никто не может давать гарантии.
Но чем меньше новых месторождений открывается, тем острее возникает необходимость смены технологий добычи на существующих нефтеносных территориях. И компании стали чаще идти на осознанный риск, чтобы повысить эффективность работы. В итоге конкурентоспособные нефтегазовые компании теперь связаны с разработкой и применением новых технологий.
Конкретный пример. По объему запасов нефти второе место после Саудовской Аравии занимает Канада, где нефть содержится в песчаниках. Технология по добыче нефти из песчаников известна уже давно, но проблема была в том, как экономически эффективно ее применить. Мы посчитали, что эффективность будет достигнута в случае переработки нефти прямо на месте добычи. Состыковав две технологии, мы реализуем сейчас проект, в рамках которого в будущем будет добываться 500 тыс. баррелей в сутки.