В пятницу в Риме в возрасте 88 лет умерла Ирен Голицына. Одна была одной из последних кутюрье, чья карьера в моде развивалась на фоне dolce vita послевоенной Италии. Она скончалась во сне в постели своего римского дома, сообщила ее многолетний пресс-секретарь Анджела Саварезе.
Ирен Голицына родилась в 1916 году в Тифлисе в семье русской княжны и офицера царской армии. После революции мать увезла дочь через Константинополь в Рим, который и стал для нее родным городом. Выросшая двуязычным ребенком, она получила отличное образование — изучала политологию, учила английский в Кембридже и французский в Сорбонне.
Светская красавица Голицына благодаря грузинской крови была похожа на итальянку и вращалась в самых что ни на есть породистых кругах. Однако, как и положено, семья была знатной, но небогатой, и Ирен Голицыной приходилось зарабатывать себе на жизнь. Сначала она зарабатывала переводами американских фильмов, но очень скоро поступила на службу в ателье к сестрам Фонтана, у которых одевалась вся золотая молодежь.
Сегодня мы бы сказали, что она была их пиарщицей. Но в действительности Голицына выполняла самую разную работу, вплоть до манекенщицы. Через три года она уже открыла собственное дело. Для начала, по ее собственному признанию, ей приходилось копировать выкройки Баленсиаги и Диора, но уже к середине пятидесятых дело было поставлено на широкую ногу. И в 1960 году она создала свою знаменитую "дворцовую пижаму".
Это были на самом деле брючные костюмы, состоящие из маленьких зауженных брючек и небольшой туники. Сшиты они были из плотного шелка и украшены восточной вышивкой. "Дворцовая" — потому что дорогие ткани и вышивки были достойны самого торжественного случая, но почему "пижама"? Потому что до нее никому не приходило в голову в брюках приходить на торжественные приемы. С этими "пижамами" она и вошла в историю моды.
Самое потрясающее, что эти "пижамы" носили все — от Джеки Кеннеди до Элизабет Тейлор. Сама Голицына была скорее женщиной с хорошим вкусом и метким глазом, чем серьезным дизайнером, но это позволяло ей точно оценивать людей и ситуации. Мне приходилось несколько лет назад встречаться с ней в Риме. Ее оценки были остроумны и точны. Выпив рюмку водки в 11 часов утра, она вспоминала Лиз Тейлор и сколько виски та успевала выпить за время примерки, Марлен Дитрих она называла "настоящей звездой, у которой, конечно же, не было никакого стиля". "А вот Гарбо,— вздыхала она,— это был, конечно, стиль, настоящий. Но признаюсь вам, ума она была небольшого". Притом она почему-то считала, что Джеки Кеннеди одевал муж, что именно он придумывал все ее платья и шляпки.
У нее на столе стоял портрет Николая Второго. "А это наш государь, узнаете?" — спросила она меня. К нему она периодически обращалась практически как к живому, и в этом не было безумства, скорее, трогательная уверенность, что время остановилось.