Автор романа "Зубрила" — Ольга Войнович, "взрослая дочь молодого человека" Владимира Войновича. И вот первый сюрприз — роман переводной: он был написан по-немецки. Ольга с семи лет живет в Германии, и язык Гете и Кристиана Крахта ей ближе, чем язык ее родителей. Olga Woinowitsch, Olga Grushin (не знаете такую, а между тем эта наша бывшая соотечественница в этом году стала финалисткой престижнейшей премии Orange)... Эти молодые авторы сегодня отвечают за "русскую тему", и путь Набокова с Бродским им явно предпочтительнее. Новую волну эмигрантской литературы уже и эмигрантской-то не назовешь. Они ассимилировались. И "Другие берега" в их книгах маячат уже где-то очень и очень далеко.
В мюнхенском романе Ольги Войнович от бывшей родины осталось не так много — а именно великая русская литература. Да и та в несколько искаженном виде. Во всем виноваты немецкие слависты — они и стали главной мишенью сатиры Ольги Войнович. Герой романа простодушный молодой немец Гидо до последней минуты не знает, на какой факультет будет подавать документы. В конце концов он, словно персонаж какой-то гофмановской сказки, зачарованно следует за прекрасной девушкой с говорящей фамилией Траум (в переводе с немецкого — "мечта"). Девушка оказывается особой весьма прагматичной — она учится на славистике. Ведь там достаточно принять установленные профессурой правила игры, чтобы успешно получить диплом. Почтенные профессора Телльредер-Швух и Муттурзеель ведут семинары "Полихронная педофилия у Пушкина", "Пустота и Ничто в русской литературе", "Садизм и мазохизм в русской душе". Настоящей святыней местные слависты почитают современного писателя Артема Белобокова (что-то среднее между Сорокиным, Рубинштейном и Набоковым). Все эти Муттурзеели, конечно, выставили непреодолимые препятствия на пути к истинной литературе. Но, в конце концов, неискушенному Гидо нужно пройти хоть какие-нибудь университеты — и детали здесь не так важны. К тому же именно благодаря славистам неискушенный герой узнает, что же такое "педофилия, садизм и мазохизм".
"Зубрила" все же не стал "отличником": высот настоящего "университетского романа" образца Дэвида Лоджа и Малькольма Брэдбери он не достиг. Действительно уморительным скетчам недостает сюжетной огранки. Судить о качестве перевода непросто: налицо некоторая спешка, иначе зачем миниатюрную книгу разделили между двумя переводчиками? Возможно, что именно этим, а не уровнем авторского владения немецким языком объясняется некоторая стилистическая безыскусность, с которой написан "Зубрила". Тем более неуместен ярлык "новой Франсуазы Саган", который издатели навязали Ольге Войнович. Француженка тут совершенно не к слову. Роман написан в традициях Владимира Войновича.
Из университетского кампуса переезжаем в "Страну Гламурию", открытую Оксаной Робски. На этот раз у этой сочинительницы вышел сборник новеллистики "Жизнь заново". Сборник совершенно необязательный — по сути, подборка текстов, прицельно написанных для различных глянцевых журналов. Открывают сборник несколько текстов, притворяющихся рассказами. За ними следуют многочисленные эссе про все то, в чем автор если и не разбирается, то, во всяком случае, очень уважает: Millionaire Fair, рестораны, курорты, машины и украшения. В целом не густо.
Пока проект "Окей Робски" держится на неослабевающем интересе досужей публики к жизни обитателей особняков на Рублево-Успенском шоссе. Не утомляя читателя стилистическими изысками, писательница Робски выкладывала все годные для печати подробности. Но и подробностей оказалось не так много: Оксана Робски уже рассказала все о себе и о тех, с кем коротает время в косметических салонах и на модных сейлах. Поэтому в последнем романе "Про любоff/on" был сделан пробный заход на территорию "обычных" людей: там главная героиня аспирантка-интеллектуалка лишь ненадолго закрутила роман с богатым женатиком и всего разок сделала закупки в Третьяковском проезде. А жанр малой прозы как раз подошел для новых, правда, довольно робких экспериментов. Здесь в обычное для Робски повествование об охотницах за "доходными" мужьями добавляется сказочно-фантастический элемент.
В животе у стройной девушки поселяется злой "Пусик" — девушка толстеет и лишается жениха. Дух первой жены мешает семейному счастью второй жены. Говорящая свинка хвастается своим ошейником со стразами от Swarovski. Кстати, похожая "свинка с золотыми копытцами" действует и в рассказах последовательницы Робски Тимофеевой-Рисовской. Не иначе как прототип общий. Это опять же к тому, что с "фактурой" на Рублевке напряженка. Интересно, что сюжет в этом мире может закрутиться, только если на горизонте возникает мужчина с кошельком. Иначе — апатия и спячка. Автор знает об этом своем недостатке. Отсюда попытки хоть какой-то сюжетной "эмансипации": "Может, это, конечно, и неженственно, но очень надежно: зашла в магазин, достала кошелек, купила себе бриллиантов — и никакой мистики. И ходи в них с кем хочешь и куда хочешь". Вот теперь, закупив бриллиантов, можно, наверное, засесть и за прозу.
Ольга Войнович. Зубрила / Перевод с немецкого А. Кукес, А. Кантора. М.: Эксмо, 2006
Оксана Робски. Жизнь заново. М.: Росмэн, 2006