Резко возросшая дипломатическая активность в треугольнике Москва--Кишинев--Тирасполь призвана продемонстрировать, что Россия всерьез озаботилась приднестровским урегулированием и решила сдвинуть его с мертвой точки. Однако смысл нынешнего наступления Москвы на молдавском направлении не только и даже не столько в этом.
Возможностей заняться приднестровским урегулированием у России было достаточно и прежде. Молдавский президент Владимир Воронин, заметно смягчивший в последнее время свое отношение к Москве, не раз посылал ей сигналы о готовности нормализовать отношения и в рамках этой нормализации решить и проблему Приднестровья. Самым ясным сигналом стала его записка с планом нормализации отношений, которую господин Воронин, по некоторым данным, передал российскому коллеге Владимиру Путину во время июльских скачек на кубок Кремля.
Однако ни тогда, ни во время августовского визита Владимира Воронина в Москву Кремль никак не отреагировал. Более того, в сентябре он фактически поддержал проведение референдума о независимости Приднестровья. И вот сейчас, всего месяц спустя, неожиданный всплеск активности.
Момент для наступления на приднестровском фронте Кремль выбрал не случайно. Происходит оно в самый разгар противостояния Москвы с Тбилиси, которое достигло наивысшей точки за все последние годы. Это противостояние Тбилиси активно использует для того, чтобы обвинить Москву (помимо всего прочего) и в нежелании или неспособности решить абхазский и южноосетинский конфликты.
Обвинения эти далеко не безобидны и могут иметь для Москвы неприятные последствия. Ведь если с ними согласится Запад, тогда неизбежно встанет вопрос о подключении к абхазскому и южноосетинскому урегулированию Европы и США. Это сулит России незавидную перспективу постепенного вытеснения из всего процесса урегулирования. А вот этого-то Москве нужно избежать любой ценой.
Эта цена была бы очень высокой, если бы Россия решилась на открытую конфронтацию с Западом. Поэтому такой вариант в Кремле, похоже, считают не слишком приемлемым.
Куда привлекательнее и политически дешевле другой вариант: продемонстрировать миру, что Россия, дескать, готова решать конфликты на постсоветском пространстве. А в Абхазии и Южной Осетии они не решаются не из-за упрямства Кремля, а потому, что неправильно себя ведет Грузия. Там, где руководство страны не ссорится с Москвой и не называет ее политиков "фашистами", конфликт может быть решен к взаимному удовлетворению сторон. Как, например, в Молдавии. Если нынешний приднестровский пасьянс сложится для Москвы удачно, она получит солидный аргумент в спорах с Западом о миротворчестве на постсоветском пространстве.
Есть, правда, одно "но". Завершив ударно приднестровское урегулирование в нужный для себя момент, Россия тем самым рискует подтвердить один из ключевых тезисов своих оппонентов о том, что конфликты в СНГ не решаются не потому, что не созрели условия, а потому, что этого не хочет Москва.