премьера солисты
Октябрьский "Дон Кихот" Большого театра вызвал ажиотаж — на звездность испытывали юных солистов Наталью Осипову и Ивана Васильева. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА ажиотажу поддалась и не пожалела: кадровая революция в балете явно побеждает.
На этот спектакль сбежались все, кто следит на балетными новостями. Главной сенсацией должен был стать дебют в Москве 17-летнего белорусского вундеркинда Ивана Васильева, только что зачисленного в труппу Большого. В партнерши дебютанту досталась Наталья Осипова, танцующая в театре уже четвертый сезон, но именно этим летом добившаяся неформального балеринского статуса (по штатному расписанию ее положение в иерархии на несколько ступенек ниже): в Лондоне ее Китри признали главным открытием гастролей.
О такой партнерше, как 20-летняя прима, любой танцовщик может только мечтать: девушка легка, устойчива и способна одна навернуть пируэтов больше, чем при помощи партнера. Тем не менее дуэты Китри и Базиля оказались самой неэффектной частью балета. Пара осторожничала, что и понятно: училищный курс поддержки на премьерские партии не рассчитан, к тому же умение чувствовать партнершу — такой же природный дар, как, скажем, вращение. И хотя коренастый мускулистый Ваня не из слабаков (что он и доказал, дважды выжав Китри на вытянутой руке), тонкости дуэтного танца ему еще предстоит оттачивать.
Придется избавляться и от провинциальных манер, и от актерского наигрыша, от некоторой корявости стопы, от избыточного трюкачества (скажем, в вариации связка из двух туров в воздухе плюс партерный пируэт в арабеск en dehors лишь испортила эффект, смазаны оказались оба движения). К тому же, судя по тому, какую "петросяновскую" шуточку позволил себе юноша, отбарабанив пальцами дробь по груди партнерши в сцене мнимого самоубийства, и у его педагога со вкусом не все в порядке.
Впрочем, таланта юного белоруса хватило, чтобы вызвать восторг публики: дружное "ах" прошелестело уже в первом акте, когда кудрявый парубок вылетел из кулис наотмашь распахнутыми, стремительными jete en tournant, завершив их каким-то сумасшедшим перекидным с переворотом на 540 градусов. Потом были и роскошно парящие двойные кабриоли с мощным разлетом ног, и тройной (!) большой пируэт, и замечательное прыжковое фуэте в коде, изобретенное его великим однофамильцем Владимиром Васильевым. Словом, надежды тех, кто ждал от Ивана повторения конкурсных подвигов, обмануты не были.
Но настоящей героиней этого спектакля стала Китри. Наталья Осипова — из тех редчайших балерин, которые могут не нравиться, но покоряют. У девушки некрасивая стопа, отнюдь не классическая форма ног, в азарте танца она открывает рот и вздергивает плечи на прыжках — и все это совершенно не имеет значения. Она, бесспорно, самая яркая и самая "московская" балерина за последнее десятилетие. Только ей не стоит это доказывать, форсируя природные данные и меняя движения в партии. И без агрессивной подачи ясно, что возможности балерины феноменальны и что именно такого своевольного дарования заждалась заскучавшая Москва.
Первый акт на площади Барселоны — самый подходящий для Натальи Осиповой. Как только эта щуплая невысокая девчушка одним прыжком перемахнула через всю сценическую площадку, захватывая в воронку своего темперамента всех — и охнувших зрителей в зале, и взбудоражившихся коллег по сцене, и даже дирижера в яме (переваливший на девятый десяток Сан Саныч Копылов, отмахавший за свою карьеру под тысячу "Дон Кихотов", и то пришпорил свой оркестр), стало ясно, что балет уже состоялся. Но даже феерические каскады осиповских прыжков перекрывала ее вариация с кастаньетами — настоящий шедевр от первого до последнего движения: от взлетов с перегибом в кольцо до смерча пируэтов на фоне плащей тореадоров.
Во втором акте — академичном, деликатном "Сне Дон Кихота" — неканоническая балерина, повинуясь безошибочной интуиции, изображать нежное видение не стала: ее резвушка Дульсинея пленяла Дон Кихота длиннющей диагональю лихих подскоков на пуантах и мощнейшими прыжками в конце вариации, которых у ее предшественниц почти не было видно по причине того, что к этому времени сил у балерин уже не остается. На третий акт неуемная девица припасла и вовсе невиданное — фуэте. Такого не делал никто и никогда: первые пятнадцать — сплошь двойные, шестнадцатый — тройной (то есть оборот в 1080 градусов!), остальные шестнадцать — связка из двух одинарных и одного двойного. И все это в бешеном темпе, с высоко поднятой "рабочей" ногой, с продвижением вперед максимум на полтора метра. Чтобы добить зрителей — оставалось только бисировать, но и без того ошеломленная публика не рискнула на этом настаивать.