Выступать перед парижанами — дело крайне ответственное и неблагодарное. Снобизм их известен. Причем чем более знаменитое произведение берется интерпретировать музыкант, певец или постановщик, тем меньше вероятность успеха. Ведь все более или менее значительное парижане уже видели, и наверняка в лучшем исполнении. Так что иногда лучше бывает сразу не брать на себя слишком много.
Так и поступила известная певица Джулия Мигенес (Julia Migenes). Парижская публика не относится к числу ее любимых. Она не сыграла здесь ни одной крупной роли. Дело в том, что, по собственному ее чистосердечному признанию, она не любит столичной неблагодарности. Публике достаточно услышать хоть маленькую ошибку, чтобы забыть обо всех достоинствах — а есть ли певцы, которые никогда не ошибаются? Несколько лет назад знаменитому Гедде оказалось достаточным не справиться всего лишь с одной нотой — и он был безжалостно освистан. "Это подло и невыносимо", — заявляет певица, которая при выдающихся артистизме и музыкальности не может абсолютно положиться на свой вокал: так называемого "большого голоса" у нее нет. Так что, хоть с момента ее появления десять лет назад в фильме Франческо Росси всем понятно, что Мигенес — воплощенная Кармен, оперу Бизе с участием Мигенес парижанам услышать не суждено. "Я лирическое сопрано, а не меццо", — заявила певица, но всем было понятно, что это лишь часть правды. Для Парижа она выбрала жанр, где не так ощутимо бремя сценической ответственности, — оперетту. Здесь страх не справиться с партией не мешает распространению флюидов неотразимого обаяния Мигенес. Тем более что именно с музыкальной комедии она начинала свою карьеру. Трезвый расчет певицы парижане вознаградили вполне сносными аплодисментами.
Гораздо меньше повезло "Летучему голландцу" Вагнера в постановке Вернера Херцога (Werner Herzog). По мнению обозревателя французского журнала VALEURS ACTUELLES, уже одно то, что в этом произведении "нет ни унции юмора", делает задачу постановщика крайне сложной. Не упростила задачу Херцога и значительность сюжета, сила страстей и т. п. Так что постановка, в общем, заранее была обречена на неудачу. Это произведение с типично вагнеровской звуковой и ритмической насыщенностью для сцены исключительно сложно. Великолепные сцены не особенно связаны между собой, в опере постоянно чувствуется некая статичность. Сами персонажи или просто лишены человеческих черт, или крайне банальны. Задачу как-то связать между собой отдельные сцены осмеливаются взять на себя немногие постановщики, и еще меньшее их число с ней справляется. Вагнера, по мнению все того же обозревателя, необходимо досочинять — чего не сделал Вернер Херцог. Поэтому высидеть от начала до конца его постановку представляется едва ли возможным.
Однако не вся пресса была так категорична. Херцог, считают некоторые, просто пошел по другому пути. Он не стремился к динамизму. Он решил сделать вполне статичные образы на восхитительном фоне, созданном декоратором Маурицио Бало. Здесь нет предписанного Вагнером бурного движения, кроваво-красных парусов. Есть только пространство, в котором главные субстанции — лед и туман. На этом фантастическом фоне возникают три главных мужских образа, что производит очень сильное впечатление. Вернер Херцог, известный своими работами в кино, где всегда проявляет некоторую склонность к чрезмерной лирике, своей неожиданной концепцией удивил даже ко всему привычных критиков... И все же опера не стала удачей. Все испортила женщина — отяжелевшая Салина Хасс, с трудом берущая высокие ноты. Выбор этой певицы — уже ошибка, а работа художника по костюмам, подчеркнувшего нелучшие особенности фигуры певицы, доказывает, по мнению обозревателя, что "он просто жестокий человек". Сыграл свою пагубную роль и оркестр, старательно показавший контрасты, но при этом не почувствовавший дыхания музыки.