Мальчику три года. У него такой лейкоз, который не лечится химиотерапией, а лечится только трансплантацией костного мозга. К счастью, старший брат подошел Артему в доноры, и трансплантация была проведена. К несчастью, старший брат подошел Артему в доноры слишком точно. Организм Артема не распознал после трансплантации, что костный мозг в нем — новый. И лейкоз вернулся.
Я тихонько стою в процедурной Института детской онкогематологии и смотрю, как Артему промывают катетер, введенный в подключичную вену. Мальчик лежит на столе. Он раздет до пояса. Чтобы не мешать доктору манипулировать с катетером, мальчик засунул руки в карманы брюк. И еще у него смешные носки: на пятках по-английски написано "чемпион по беготне". Молоденькая доктор и молоденькая медсестра склоняются над ним, а папа держит его за плечи. Доктор говорит:
— Не кричи, не кричи, мой миленький, я пока не от тебя пластырь отлепляю, а от другого пластыря.
Детям, больным раком крови, чтобы не делать каждый день множество уколов, вводят в подключичную вену катетер. Трубку катетера прилепляют к груди огромным куском специального пластыря. Этот пластырь оранжевый, особо прочный и особо липкий. Он хорош тем, что не отлепляется, когда ребенок ворочается во сне или когда играет. Катетер под этим пластырем в безопасности. Но время от времени катетер нужно промывать. И тогда следует отлепить пластырь. Это больно. Артем совершенно уверен, будто самое ужасное, что может произойти с ним,— это отдирание пластыря. На самом деле он ежедневно получает переливания крови, без которых не может жить. На самом деле назавтра у него операция, ему удалят селезенку. На самом деле ему нужно найти неродственного донора костного мозга за €15 тыс., сделать повторную трансплантацию и потом найти еще €15 тыс. на лекарства, чтобы после трансплантации выжить.
Доктор, которая склоняется сейчас над Артемом, рассказывала мне, что год назад, когда мальчик поступил в клинику, она уже знала, что ему понадобится трансплантация. Ювенильный миеломоноцитарный лейкоз химией не лечится. К счастью, старший брат Артема, десятилетний Илья, подошел в доноры. Они живут в Перми. Бабушка привезла Илью из Перми. И он, конечно, боялся, что вот станут под общим наркозом выкачивать из тазовых костей костный мозг толстой иглой, но папа сказал ему: "Не бойся, ты же подвиг совершаешь и даришь жизнь".
Перед трансплантацией в теле Артема мощной химией был уничтожен его собственный костный мозг. Потом ему в кровь был введен костный мозг Ильи. Обычно в таких случаях возникает реакция отторжения. Организм понимает, что в него введены чужие клетки. Реакцию отторжения подавляют специальными препаратами, и кроветворение начинается клетками донора как бы с чистого листа. Но в случае Артема и Ильи отторжения не возникло. Организм Артема признал клетки Ильи не просто похожими на свои, а своими. Никакого чистого листа. Никакой новой крови. Где-то в теле Артема, вероятнее всего, в селезенке, сохранились, несмотря на химию, несколько раковых клеток. Они размножились и пожрали донорский костный мозг точно так же, как за год до этого пожрали свой.
Мальчик лежит на столе в процедурной и сдерживает крик. Он говорит:
— Папа, вытри мне слезку.
Когда Артем заболел, его мама была беременна третьим ребенком. Она не могла, да никто бы и не разрешил ей сидеть в больнице с Артемом. Беременная женщина и уж тем более женщина с младенцем не способна ухаживать за ребенком, больным раком крови и требующим неусыпного внимания. С первого дня своей болезни Артем лежит в больнице с папой.
Папа Артема Сергей работал в Перми водителем электропогрузчика. Он не был на работе год. Его, слава богу, не уволили и, слава богу, все еще оплачивают больничный. Весь этот год Артем провел у Сергея на руках. За весь этот год Сергей только однажды видел своего новорожденного младшего сына. Еще за этот год Сергей стал фельдшером. Он довольно ловко помогает доктору и медсестре промывать катетер: брызгает где надо спиртом, подает какие надо шприцы, вытирает мальчику слезы стерильной салфеткой.
— Сейчас будет немножко больно,— говорит доктор, принимаясь отдирать пластырь.
Папа держит Артема за локти. Мальчик извивается и кричит. Страшно кричит открытым горлом. В этот самый момент в кармане у Сергея начинает звонить мобильный телефон. Сергей держит мальчика за локти и улыбается, и говорит сыну:
— Мама звонит, больше некому. Что она там, в Перми, слышит, что ли, как ты кричишь?