премьера кино
Самый дорогой из когда-либо производившихся в Казахстане фильмов, "Кочевник", рассказывает о борьбе казахов с феодальной раздробленностью и джунгарскими оккупантами, а кончается титром-предупреждением Нурсултана Назарбаева о том, что казахи — народ гостеприимный, но в случае чего непрошеные гости пусть пеняют на себя. Сведения о становлении казахской государственности почерпнула из "Кочевника" ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
"Кочевник" — типичный продукт глобализации, казахско-французско-русско-американская копродукция, которую в 2003-м начал снимать чех Иван Пассер, перерасходовавший бюджет, после чего американские продюсеры братья Вайнштейн заменили его на Сергея Бодрова, денег еще подсыпали, но за это потребовали добавить батальных сцен и укрепить любовную линию. Хотя Казахстан никогда не страдал от отсутствия автохтонных режиссеров, никого из них ангажировать продюсеры и не подумали, что, наверное, логично, если считать основной целью не национальное своеобразие, а соответствие требованиям международного рынка и выполнение президентского соцзаказа, нацеленного на то, чтобы как следует пропиарить Казахстан в глазах международной общественности. Не то чтобы до этого общественность плохо относилась к Казахстану, но, возможно, не до конца прочувствовала драматизм его истории, красоту его природы и героизм его жителей — все это как раз и должен донести до целевой аудитории "Кочевник".
Иностранные рецензенты иронизируют, но с несколько льстивым оттенком, называя "Кочевника" самым масштабным казахским проектом со времен строительства мавзолея для Тамерлана в 1389 году. Между тем размах фильма не столько в его стоимости (в прессе упоминается цифра в $40 млн, по голливудским меркам умеренная), сколько в культурных амбициях. Симптоматичная фраза из пресс-релиза подчеркивает, что фильм не разменивается на такие мелочи, как истории из жизни конкретных людей, а замахивается по меньшей мере на создание архетипа: "Казахский кочевник, прорицатель и воин, занял достойное место рядом с ковбоем, гладиатором и самураем в пантеоне главных героев большого кинематографа".
В принципе все атрибуты классических фильмов про ковбоев, гладиаторов и самураев в "Кочевнике" можно распознать в сочетании с некоторыми фактами из жизни видного политика XVIII века Аблай-хана, который занимался тем же, что и все правители испокон веков: собирал свои земли и устанавливал границы. В начале фильма его рождение предсказывает мудрый воин Ораз (американец Джейсон Скотт Ли), обнадеживающий соотечественников, что новый герой положит конец беспределу джунгаров, то и дело совершающих набеги на казахов из Западной Монголии. Подозрения джунгарского предводителя (Досхан Жолжаксынов) падают на новорожденного сына казахского султана, которого он посылает убить.
Более драматично, конечно, было бы в лучших традициях царя Ирода отдать приказ извести всех казахских младенцев, но, видимо, административного ресурса не хватило. Проницательный Ораз спасает будущего государственного деятеля и, укутав его в складки своего халата, приносит султану на минуточку посмотреть на сына и тут же забирает его к себе в военное училище. Там у будущего Аблая, которого пока зовут для конспирации Мансур (а играет его мексиканец Куно Бекер), заводится демократичный лучший друг пастушьего происхождения, практически брат (снова американец — Джей Эрнандес), с которым они впоследствии синхронно влюбляются в одну девушку (хорошо хоть женскими лицами не оскудела казахская земля, и красотка нашлась аутентичная — Аянат Есмагамбетова).
Но все-таки самый красивый в "Кочевнике" — это, пожалуй, обритый наголо Марк Дакаскос (тоже, не поверите, американец). В шлеме с красным плюмажем он изображает лютого джунгарского генерала, который берет возлюбленную героя в плен, собираясь сделать ее своей младшей, десятой женой, и не успевает совсем немного, потому что бравый Мансур отрубает ему голову на поединке, решающем участь казахской крепости. Поединок показан несколько скомканно: казах как-то быстро спешивает джунгара, и тот в ожидании неминуемой смерти долго сидит на корточках, делая зверские глаза из-под своего щита, который ничуть ему не помогает. В плане кровожадности "Кочевник" вообще особо выделиться не стремится. Если и волочится по степи оторванная нога четвертованного джунгарами казахского гонца, то не для шокирующего эффекта, а исключительно с назидательной целью, чтобы кто-нибудь лишний раз напомнил: "Всех нас ждет такая участь, если мы не объединимся".
Автор сценария и продюсер Рустам Ибрагимбеков точно чувствует свою задачу и не упускает ни одного удобного случая, чтобы вставить ключевое слово "объединение". Иногда, правда, проскальзывают какие-то подозрительные слова и выражения — так, во время очередного сражения за многострадальный Туркестан, которое длилось сто дней и сто ночей, защитники крепости декламируют что-то вроде молитвы: "Не пожалеем жизни за нашу родину. Аминь." Слышать от казахов в XVIII веке "аминь" немного непривычно, но об этом некогда раздумывать в пылу битвы, проиграв которую джунгарский хан получает в подарок изобретенный Улугбеком глобус, где наглядно обозначены казахские земли, куда ему лучше не соваться. Это единственная шалость, которую позволяют себе создатели "Кочевника", разбавляя свой проказахский пафос намеком на старую шутку про глобус одной бывшей союзной республики, для которой независимость тоже священная ценность, завещанная предками.