В Центральном доме литераторов состоялся вечер памяти жертв Бабьего Яра, подготовленный "Всемирным форумом памяти холокоста" и Российским еврейским конгрессом. Организаторы дали слово не историкам или политикам, а — поэту. Главными героями вечера стали Евгений Евтушенко и его поэма "Бабий Яр".
Собственно исторический комментарий был сведен к минимуму. В конце сентября этого года трагедии Бабьего Яра исполнится 65 лет, однако конкретная дата обозначает лишь начало массовой расправы над еврейским населением. На территории Украины было шесть тысяч "бабьих яров". Точно так же и польские лагеря смерти были лишь "вершиной айсберга". На самом деле их было гораздо больше, и нацистские идеологи долгое время проверяли реакцию мирового сообщества. Обо всем этом напомнил глава фонда "Всемирный форум памяти холокоста" Вячеслав Кантор. Затем он представил следующего выступающего, поэта и "интернационального человека" Евгения Евтушенко.
Поэт сразу оговорил, что его слава "первооткрывателя темы" незаслуженна. И в доказательство прочитал три стихотворения своих предшественников: "Кирилловские Яры" (1941) Ольги Анстей, "Бабий Яр" (1944-1945) Льва Озерова и "Бабий Яр" (1944) Ильи Эренбурга. Затем автор четвертого "Бабьего Яра" (1961) подробно рассказал его историю: знаменитая публикация в "Литературке", появление "Тринадцатой симфонии" Шостаковича. Стихи чередовались с воспоминаниями. Евтушенко рассказал, как выступал в Киеве на том самом месте, где раньше находились подвалы ГПУ, и к нему прямо на сцену вышла чудом спасшаяся свидетельница трагедии. Старушка поцеловала Евгению Евтушенко руку.
Словом, выступление было похоже на привычный творческий вечер. Поэт пел песни, показывал фрагменты из своих кинофильмов. А единственным отсылом к сегодняшнему дню стала патетичная стихотворная фантазия (впрочем, основанная на реальном факте) об израильском мальчике, которого сердобольные родители назвали в честь киевской трагедии: "И сейчас я вижу сквозь пожар, / охвативший Хайфу и Бейрут: / поседевший мальчик — Бабий Яр / и араб-ровесник, мудр и стар, / слушать Шостаковича придут...".