Вчера в Санкт-Петербурге были арестованы подозреваемые в причастности к кражам из Эрмитажа муж и сын бывшей хранительницы отдела русского искусства музея Ларисы Завадской, а также торговец антиквариатом Максим Шепель, продавший один из похищенных экспонатов московскому салону "Ортодокс Антик". Следователи полагают, что господа Завадские организовали своего рода семейный бизнес по выносу и продаже музейных ценностей, а коллекционер Шепель выступал в роли семейного арт-дилера.
Вчера Дзержинский суд Санкт-Петербурга арестовал на десять суток мужа хранительницы отдела русской культуры Эрмитажа 54-летнего Николая Завадского, их сына, 25-летнего Николая, и частного коллекционера--торговца антиквариатом Максима Шепеля. Все трое, как сообщал Ъ во вчерашнем номере, были задержаны накануне.
Выйти на группу предполагаемых расхитителей следствию удалось в минувшую пятницу, после того как владелец московского антикварного салона "Ортодокс Антик" Владимир Студеникин и его директор Галина Ойстрах привезли в департамент художественных ценностей Росохранкультуры один из похищенных в Эрмитаже экспонатов — серебряный потир. Антиквары рассказали следователям, что чашу еще в апреле 2004 года продал салону известный в антикварном мире коллекционер и поставщик, специализирующийся на церковной утвари, петербуржец Максим Шепель.
"В нашем мире не принято задавать и отвечать на вопросы типа: 'Откуда взял?', 'За сколько купил?' и 'За сколько продал?' — рассказал Ъ господин Студеникин.— Однако при купле-продаже художественных ценностей мы всегда соблюдаем стандартную процедуру: покупатель регистрирует паспортные данные продавца и берет с него расписку в том, что тот несет полную ответственность за юридическую чистоту продаваемого экспоната. Так мы поступили и при покупке потира, хотя, строго говоря, это было сделано скорее формально. Максим Шепель — известный коллекционер, с которым мы сотрудничаем около пяти лет, и никаких проблем за это время не было. Я думаю, что и в истории с потиром он стал жертвой со стороны каких-то нечистоплотных поставщиков".
Господин Студеникин объяснил, что перед покупкой он проверил потир по всем каталогам и не нашел его ни в одном из черных списков, поскольку на тот момент экспонат и не считался краденым — ведь в то время никто и не подозревал о хищениях из Эрмитажа. Владельцу салона "Ортодокс Антик" потир понравился, и он решил не выставлять чашу на продажу, а оставить ее в своей частной коллекции. За прошедшие два года потир четыре раза выставлялся на различных международных и российских выставках, его осматривали десятки экспертов самого высокого уровня, но ни у одного из них экспонат не вызвал подозрений.
Причастен ли господин Шепель к хищениям из Эрмитажа, установит следствие. Обвинение ему пока не предъявлено, а обыск, проведенный в его квартире, никаких результатов не дал. Между тем после сообщения об аресте коллекционера в угрозыск Санкт-Петербурга стали поступать звонки от коллекционеров, покупавших различные ценности у господина Шепеля или его знакомых. Оперативники по просьбе владельцев осмотрели все покупки, сделанные этими людьми, и несколько экспонатов показались им подозрительными. Шесть предметов, напоминающих похищенные образцы, в настоящее время изъяты у владельцев и переданы на экспертизу. Еще один похищенный предмет — икону Спаситель — вчера подбросили к офису "антикварного" отдела угрозыска Санкт-Петербурга.
Сам коллекционер утверждает, что действительно занимается скупкой церковных ценностей, но с криминалом никогда не связывался. Потир, обозначенный в списке краденого под #64, он якобы сам купил в одном из петербургских салонов, а затем перепродал в "Ортодокс Антик", взяв сверху $3 тыс. комиссионных. Вся его вина, по словам господина Шепеля, заключается в том, что перед покупкой чаши он не сумел как следует проверить ее юридическую чистоту.
Между тем оперативники угрозыска считают Максима Шепеля активным участником шайки расхитителей антиквариата. По мнению милиционеров, эта группа сформировалась вокруг сотрудницы Эрмитажа Ларисы Завадской, отвечавшей в музее за хранящиеся в запасниках ценности русского происхождения. Женщина в течение последних 20 лет фактически заведовала огромным складом деревянных ящиков, набитых антиквариатом. Госпожа Завадская регулярно проверяла состояние ценностей, сортировала их, заносила в списки, принимала на хранение, передавала в демонстрационные залы и проч. Поскольку лучше хранителя Завадской никто из сотрудников музея в русских запасниках не ориентировался, во время ежегодных ревизий она и передавала ценности как бы сама себе, переписывая в отчетность содержимое того или иного ящика.
По одной из версий, в какой-то момент хранительница решила поправить материальное положение семьи за счет вверенного ей имущества. Для этих целей она привлекла своего сына Николая, работавшего в 1998-2004 годах экспедитором музея. Предполагается, что именно он выносил экспонаты. В свою очередь, Николай Завадский-старший, по версии оперативников, мог быть замешан в сбыте ценностей. Во всяком случае, оперативники изъяли у него более 70 квитанций из ломбардов Петербурга, в которые глава семьи регулярно сдавал антиквариат. А коллекционер Шепель мог оказывать семье Завадских услуги арт-дилера — он оценивал похищенные экспонаты и продавал их в антикварные салоны или частные коллекции, получая оговоренный процент.
Хищения продолжались бы долго, поскольку забить тревогу из-за отсутствия ценностей могла только Лариса Завадская. Однако в октябре прошлого года хранительница скончалась от сердечного приступа. Принимать тысячи экспонатов пришлось назначенному на ее место другому сотруднику музея. Тот поостерегся принять огромные ценности не глядя и начал кропотливо перебирать содержимое ящиков. По некоторым данным, недостача была обнаружена еще в конце прошлого года. Однако в то, что экспонаты были именно похищены, сотрудники запасников поверили не сразу. Пропавшую коллекцию несколько месяцев искали внутри музея, надеясь, что она просто где-то затерялась. Но новый хранитель проявил настойчивость, в итоге руководству музея пришлось заявить о пропаже в милицию.