Совершенно непонятная война.
Пока понятно только одно: из всех войн Израиля эта самая неудачная. Все остальное сомнительно.
С кем воюет армия государства Израиль? С террористической организацией или с политической партией, широко и солидно представленной в официальной жизни государства Ливан? Кто непрерывно дает интервью мировым средствам массовой информации — главари террористов или ливанские члены парламента и министры? Уничтожать террористов — дело правое, но как можно уничтожить иностранную политическую партию? То есть получается, что Израиль воюет не с "Хезболлой", а с Ливаном, но об этом вроде бы никто не объявлял.
С чего началась война? С похищения израильских солдат, которых похитители собирались обменять на заключенных в израильских тюрьмах членов "Хезболлы". Стандартные требования террористов, но обычно они не подкрепляются ракетными обстрелами. То есть получается, что война была развязана не Израилем. Но и с террористами не принято было прежде — даже в израильской жесткой практике — бороться мощными бомбардировками соседних столиц, так что межгосударственной войну сделал вроде бы Израиль.
Кто погиб в Ливане? Все источники сообщают: "шестьсот, восемьсот, тысяча ливанцев". Но что значит "ливанцев"? Это исключительно мирные граждане Ливана, не имеющие никакого отношения к "Хезболле", или боевики, запускавшие ракеты на Хайфу? Сколько среди погибших боевиков? Об этом никто не говорит, возможно, никто и не знает — называют только количество погибших детей. Израильтяне убивают детей, это уже понятно, но вот прямой вопрос: как получается, что, наводя самолеты на позиции "Хезболлы", они попадают в детей?
Еще более непонятно, что мир, безусловно осуждающий израильскую сторону, может предложить Израилю и "Хезболле". Прекратить огонь отказывается "Хезболла", смириться с ракетными обстрелами отказывается Израиль. Вероятно, если бы премьер Ольмерт согласился немедленно свернуть все операции в Ливане и выпустить всех заключенных, которых хочет видеть в боевом строю шейх Насралла, мировая общественность это одобрила бы. Ладно, как это ни страшно звучит для израильтян, забудем двоих израильских пленных солдат. Но прекратились бы ракетные обстрелы израильского севера? Следует вспомнить, что ракеты там падали и до начала большой войны... Впрочем, ракеты, пленные и прочие неприятности касались бы уже одного Израиля, мир бы только сочувствовал — примерно так, как он сочувствует сейчас Ливану. Это была бы большая победа израильской политики, но вряд ли она утешила бы израильтян.
Последний вопрос: почему не спешат миротворцы? Почему никак не могут договориться те, кто должен их послать? Все хотят, чтобы вовлеченные стороны сами примирились — но в тамошних обстоятельствах это означает, что одна из них должна примириться с поражением и его последствиями.
В этой войне все непонятно, кроме одного: Израиль ее проигрывает и в горах Ливана, и в общественном мнении. Израиль терпит поражение — впервые.