история вопроса
Герой "особого периода"
Сложное время, наступившее после краха СССР, субсидии которого режиму Фиделя Кастро составили за три десятилетия около $100 млрд, сам команданте назвал "особым периодом". В этот период он был вынужден проявить недюжинную изобретательность в деле сохранения коммунистической модели. Политический контроль над страной оставался незыблемым. Вместе с тем скрепя сердце Кастро заставил себя приоткрыть дверь частному предпринимательству, позволил эмигрантам направлять денежные переводы родственникам на Кубе, разрешил свободное хождение доллара, массовый туризм и так называемые совместные инвестиции. Но даже и эти убогие экономические отдушины к концу 1990-х стали закрываться. Кастро почувствовал, что его режим, уже, казалось бы, коснувшийся дна, начал постепенно всплывать.
Именно в это время на сцене появляется Уго Чавес. Избранный в конце 1998 года президентом Венесуэлы, он вскоре установил сначала торговые отношения с гаванским правительством. Между двумя странами установился традиционный для Кубы обмен товаров на услуги. Кастро предоставлял Венесуэле врачей и медицинский персонал для работы в бедных городских кварталах, получая взамен нефть, продовольствие, строительные материалы. Кастро получал экономическую поддержку, Чавес — политическую, необходимую для сохранения рейтинга среди беднейших слоев населения, воспитанного в старых популистских традициях Латинской Америки.
Новый интернационал
Отношения между Кастро и Чавесом были более тесными, чем это выглядело со стороны. Чавес впервые побывал на Кубе еще в декабре 1994-го, когда был амнистирован президентом Рафаэлем Кальдерой после неудавшейся попытки военного переворота. Выступая в Гаванском университете, он огласил свои революционные постулаты, впоследствии воплощенные в жизнь.
Тогда мало кому известный бывший военный находился под идеологическим влиянием Норберто Сесесоле, аргентинского фашиста, ярого сторонника режима Каддафи в Ливии. Именно Сесесоле убедил молодого подполковника обратить внимание на "премудрости" "Зеленой книги" Каддафи. Впоследствии Чавес назовет эту смесь социализма, милитаризма и ислама "третьей универсальной теорией".
В апреле 2002-го произошло событие, поднявшее отношения между Кастро и Чавесом на небывалую высоту. В ходе попытки военного переворота при странном стечении обстоятельств президент Уго Чавес оказался в плену на отдаленном острове. Там он пробыл всего двое суток. За считанные часы Кастро сделал все мыслимое и немыслимое, чтобы вернуть к власти друга и благодетеля. И тогда венесуэльский президент понял, что ему нужно от Кубы нечто большее, чем помощь медиков. Чтобы оставаться в президентском дворце Мирафлорес, ему необходимо было обеспечить себя разветвленной сетью спецслужб, мощным аппаратом подавления и пропагандистских технологий. Словом, он нуждался во всем том, чем располагал Кастро, учившийся в 1960-1970-е годы у своих друзей из СССР.
После чудесного возвращения Чавеса к власти его встречи с Кастро еще более участились. Обоих сплачивала вера в свое мессианское предназначение, оба были склонны к самолюбованию. И тот, и другой считали, что революция, кубинская или венесуэльская, не может выжить в одиночку в условиях враждебного окружения и влияния неолиберальных экономических концепций. И пришли к выводу, что необходимо создать международную сеть антиимпериалистических государств, способных противостоять "агрессивным режимам" Западного полушария, возглавляемым Вашингтоном.
Исходя из этого, Чавес и Кастро выработали новый взгляд на предназначение своих стран. Марксизм-ленинизм, жестоко пострадавший в результате "предательства русских", должен возродиться в Латинской Америке. Но стратегия борьбы в корне отличалась от марксистско-ленинской. Не нужны были труды Че Гевары о сельской герилье, которая начинает восстание в отдаленных районах страны. Новый метод решения проблемы Чавес продемонстрировал в декабре 1998 года. Его смысл состоял в проведении демократических выборов, которые обеспечили стране новую конституцию. После чего каудильо, ставший президентом, спокойно приступил к разрушению строительных лесов, возведенных республиканской буржуазией, и поставил под свой контроль абсолютно все политические институты.
Очень скоро Кастро и Чавес одержали первую победу на новом антиимпериалистическом фронте — в Боливии пришел к власти их единомышленник Эво Моралес. Правда, в июне 2006-го наступление левых омрачило поражение бывшего путчиста Ольянты Умалы в Перу, а в июле — победа консерватора Кальдерона в Мексике над ставленником левых Лопесом Обрадором.
Друг и наследник?
По всем опросам общественного мнения, в том числе и среди сторонников президента, видно, что венесуэльцев раздражает чрезмерная щедрость Чавеса. Они задаются вопросом: неужели столь уж необходимо оплачивать значительную часть расходов зарубежного правительства? Многих возмущает и слишком частое появление в СМИ самоуверенных кубинских советников и дипломатов. Парадоксально, но и на Кубе мало кто проявляет энтузиазм по поводу дружбы Кастро и Чавеса. Многим не нравится принудительная эмиграция тысяч хирургов и дантистов в Венесуэлу. Не в восторге кубинцы и от нашествия тысяч венесуэльских пациентов, получающих более качественную по сравнению с местным населением медицинскую помощь.
Но недовольство испытывают не только простые люди. В декабре 2005-го заместитель председателя госсовета Кубы Карлос Лахе заявил в Каракасе, что у Кубы два президента — Фидель Кастро и Уго Чавес. На высокопоставленных чиновников это заявление подействовало словно ушат холодной воды. Даже приближенные команданте про себя считают Чавеса выскочкой, которому не стоит доверять. Но в первых рядах недовольных — официальный преемник Фиделя, его младший брат 75-летний министр обороны генерал Рауль Кастро. У него совершенно иные взгляды на то, кто будет управлять страной после Кастро. Точно так же, как и у его зятя, подполковника Луиса Альберто Родригеса, генералов Хулио Регейро и Абелардо Ибарры. Они намерены сделать все, чтобы после смерти Кастро власть перешла в руки вооруженных сил. И лишь затем, возможно, приступить к выполнению программы "а ля Китай" или "а ля Вьетнам", цель которой добиться повышения экономической эффективности и роста благосостояния. Сохранение пакта Кастро--Чавеса им невыгодно. Такой альянс способен лишь возродить смуту 1960-1970-х годов, когда Кастро бросил десятки тысяч солдат и экономические ресурсы страны на установление влияния в Анголе, Сомали, Эфиопии, Никарагуа, Боливии.
Полная версия статьи будет опубликована в журнале "Россия в глобальной политике"