Политические убийства, к которым, судя по всему, следует отнести и устранение секретаря совбеза Южной Осетии Олега Алборова, совершают по самым разным мотивам. Одна из наиболее банальных причин — обостряющаяся борьба за власть, в которую могут быть вовлечены жертвы и заказчики преступления. И здесь не важно, где стреляют — в армянском парламенте или во дворце непальского короля, логика событий одна и та же. В подобных ситуациях устранение определенных фигур становится для кого-то единственным, крайним средством сохранить свои собственные позиции. Однако теракт против Олега Алборова может оказаться таким убийством лишь теоретически. Хотя его и называли одним из самых влиятельных политиков в Цхинвали и этой осенью здесь пройдут президентские выборы, как-то трудно представить, что задолго до выборов кому-то вдруг срочно понадобилось убирать секретаря южноосетинского совбеза, вынашивающего тайные планы обрести еще больше власти.
Еще один мотив политических убийств — месть, сведение счетов (распространенный способ не только в Чечне, Ингушетии или Дагестане, но и на Востоке в целом). Однако в случае с Олегом Алборовым это вряд ли месть за то, что он участвовал в грузино-осетинской войне. Во всяком случае, в Тбилиси говорят о покойном с немалой долей уважения. Так что Олега Алборова взорвали не по той причине, по которой взорвали Ахмата Кадырова или Раджива Ганди. Существует и третий вид убийств, самым громким из которых, наверное, следует считать спровоцировавшее первую мировую войну убийство герцога Фердинанда. Это убийства тех или иных знаковых фигур, призванные поджечь фитиль в отношениях между государствами, когда в этих отношениях скопилось немало горючего материала. И наконец, убийства или покушения на убийства могут быть частью хитроумного сценария пропагандистской войны, которую одна политическая сила (или одно государство) ведет против другой. Наиболее вероятно, что взрывное устройство, лишившее жизни Олега Алборова, как раз и привели в действие либо те, кто хотел добиться эскалации военного конфликта между Тбилиси и Цхинвали, либо те, кому было необходимо срочно принести некую жертву для того, чтобы хладнокровно использовать ее в информационной войне с противником, разгорающейся с новой силой накануне саммита G8. Но о каком следе — грузинском, южноосетинском или каком-то еще — может идти речь? Ответа на этот вопрос мы не узнаем, поскольку каждая из сторон теперь будет пытаться повесить вину за случившееся на другую сторону. Между тем обращает на себя внимание другое: взрыв в Цхинвали прогремел всего через два дня после еще одного громкого теракта в еще одной непризнанной республике — взрыва в Тирасполе. Случайное совпадение или тенденция? Как бы то ни было, все стороны демонстрируют поразительное единство, сходясь в одном: и там, и там видна рука неких спецслужб. Вот и получается, что в мутной воде размороженных конфликтов на постсоветском пространстве лучше всего чувствуют себя спецслужбы, которые больше всего от них и выигрывают.