Есть все основания считать "Предложение" (The Proposition, 2006 ****) фильмом Ника Кейва в большей степени, чем номинального режиссера Джона Хилкота. Кейв написал не только баллады для фильма, но сценарий, ради чего кропотливо исследовал австралийские архивы конца XIX--начала XX века, определил его идеологию и фактуру. Первое, что приходит в голову уже в самом начале фильма: вот и в Австралии появился свой Сэм Пекинпа. В 60-х годах Пекинпа радикально ревизовал классический вестерн, залив его потом, кровью и грязью, населив существами, которых и людьми-то язык назвать не повернется. То же самое Кейв и Хилкот проделали с "австралийским вестерном", то есть фильмами о благородных разбойниках, "бушрейнджерах". Самые известные из них — братья Кэлли, против которых британское правительство отправило чуть ли не регулярные войска с бронепоездами. "Предложение" — о других братьях, братьях Бернс, таких же в народном восприятии Робин Гудах, как и Кэлли. Фильм, что называется, восстанавливает историческую справедливость: на экране — тупая, садистская бойня, ввязываясь в которую даже цивилизованные, вполне приличные на вид люди становятся изуверами. Соперники стоят друг друга, с чего все началось, уже не помнит никто. Собственно говоря, это уже не "казаки-разбойники", не погоня бандитов за блюстителями правосудия, а карательная экспедиция озверевших солдат против столь же озверевших партизан. Просто Чечня какая-то. Можно было бы употребить выражение "тактика выжженной земли", но это был бы дурной каламбур. Красно-желтая земля Австралии уже выжжена солнцем. Кажется, что сама жизнь на этой земле — пытка. И фильм благодаря своей цветовой гамме кажется таким же выжженным, мучительным, засиженным мухами, слетающимися на запах крови. Предложение, о котором идет речь в названии фильма, естественно, из тех предложений, от которых невозможно отказаться. Загнаны в ловушку и после беспощадной перестрелки схвачены двое из братьев Бернс: Чарли и Микки (младший). Ради того чтобы спасти жизнь Микки (совсем еще мальчишке), Чарли соглашается разыскать и убить Артура, главаря, старшего из братьев. А сделал ему предложение капитан Стенли, благообразный полицейский, командированный из метрополии. Его жена пытается поддерживать хоть какую-то видимость нормальной жизни, растит цветочки, что-то вякает насчет человеколюбия и устраивает, пожалуй, самое странное за всю историю кино Рождество в самом пекле австралийского лета. Рождество, естественно, завершится очередной бойней. Вообще, фильм не для слабонервных, о чем честно предупреждают титры в начале. Здесь людей секут до смерти, забивают камнями, сносят головы выстрелами из допотопных ружей, пронзают насквозь копьями. Но (на удивление) все эти изуверства не кажутся ударами ниже пояса, дешевыми эффектами: настолько фильм резонирует с образом и песнями Ника Кейва, настолько искренним кажется желание авторов сказать наконец-то все, что они думают о подлинной, а не превращенной в красивую и фальшивую легенду истории Австралии. "Идти тихо, идти глубоко" (Run Silent, Run Deep, 1958 ***) Роберта Уайза, известного прежде всего как автор мюзиклов "Вестсайдская история" (1961) и "Звуки музыки" (1965), считается одним из лучших фильмов о войне эпохи голливудского "золотого века". Дело происходит на подводной лодке: пожалуй, Голливуд действительно достиг в изображении быта подводников максимально допустимого в те годы реализма. На следующий уровень выйдет уже Вольфганг Петерсен в своей "Лодке" (1981). Как водится, в фильме не один, а два смыслообразующих конфликта. Чудом спасшийся после гибели своей лодки и получивший новое назначение капитан Ричардсон (Кларк Гейбл) одержим идеей отомстить японскому кораблю, виновнику его трагедии. Наваждение капитана недвусмысленно отсылает зрителей к одержимому поисками белого кита капитану Ахаву из "Моби Дика", одной из главных книг американской культуры. Ради охоты за японцем капитан готов уклоняться от выполнения боевого приказа, лгать начальству и отдавать столь странные распоряжения экипажу, что его начинают считать окончательно свихнувшимся. Второй конфликт — внутренний. Первый помощник капитана не переваривает этого старого безумца, которого, по его мнению, давно пора списать на берег и уж ни в коем случае не допускать до командования. В общем-то, оба правы, но свою правоту Ричардсон может доказать только ценой своей жизни: собственно говоря, он изначально уже мертвец, которого удерживает среди живых только память о кошмаре, пережитом им по вине японцев. Забавно, что помощника-антагониста сыграл Берт Ланкастер, представитель молодого актерского поколения, как раз в 50-х годах "списавшего на берег" поколение Кларка Гейбла.