Российские госчиновники уже которую неделю ведут оживленную дискуссию со своими западными коллегами. Задал тон беседе глава Минпромэнерго Виктор Христенко, который сначала написал статью в Financial Times, а потом написал еще и открытое письмо. "На наш взгляд, этим вопросам (поставок энергоносителей.— Ъ) придается излишне политизированная окраска, что вводит в заблуждение общественность европейских стран",— сетовал господин Христенко. И он, и его коллеги из российского правительства повторяли, что газ и политика — вещи несовместные. На Западе в это не верят. "Если Россия хочет стать надежным поставщиком энергоресурсов на мировые рынки, крайне важно, чтобы она вела себя так, чтобы потребители были убеждены в том, что речь идет о торговле, а не о политике",— заявила в свою очередь госсекретарь США Кондолиза Райс.
И те, и другие лукавят. Российским министрам можно было бы напомнить, что даже президент Путин признал, что в газовой политике России есть и политический аспект. Неделю назад на встрече с коллективом ВГТРК он открыто заявил, что причина повышения цены на газ для Украины заключается, в частности, в том, что "нынешнее руководство Украины говорит: 'У нас свое мнение'" и даже, более того, заявляет: "Мы пойдем вон туда", судя по всему имея в виду ЕС и НАТО.
О том, что в России энергетика — это основа политики, знают, наверное, даже дети. Если президент в послании Федеральному собранию вопрошает, почему Россия, как крупный экспортер углеводородов, не торгует ими на своей бирже и за рубли, разве это не политическая декларация? Если околокремлевские стратеги рассуждают о России как об "энергетической супердержаве", при чем вообще тут экономика?
Запад тоже передергивает. Торговля нефтью и газом всегда была политикой. Использование природных ресурсов в политических целях придумал точно не "Газпром". Так делали еще первобытные племена: те, что жили в лесу, могли драться дубинами, а те, что в горах,— кидаться во врагов камнями. Использовать то, что лежит прямо под ногами, дело нехитрое.
Продолжая эту дипломатичную перебранку, стороны не перестают отчаянно бороться. Москва — за право быть монопольным поставщиком газа в Европу. Россия готова даже покупать газ у Казахстана по максимальной цене, лишь бы ни один кубометр не прошел мимо нее. Европа же пытается изыскать возможность заполучить газ не из российских рук. Например, через ГУАМ. Если Европе и "оранжевым" республикам удастся склонить Азербайджан на свою сторону, то через ГУАМ может быть проложен новый путь в Европу для каспийского газа.
Активно поддерживая создание ГУАМ, США и Европа, конечно, политизируют газовую проблему. А это угрожает статусу России как энергетической сверхдержавы. Что, в свою очередь, еще сильнее подхлестывает Москву утвердиться в этом качестве. Когда-то страны, распродающие свои ресурсы, пренебрежительно называли сырьевыми придатками. Сейчас, в результате политизации этой торговли, Россия начала борьбу за право называться сырьевым сверхпридатком. А Запад у нее этот статус хочет отобрать.