Смерть писателя
Писательство как профессия уже убито, только мы еще не заметили этого и мечемся между письменными столами, издательствами и книжными магазинами, как куры с отрубленными головами.
В "Записных книжках" Ильи Ильфа есть поразительно точное психологическое наблюдение: "Заяц думал, что танковая атака направлена против него". Мое отношение к мировой сети вполне описывается этой фразой. Я рассматриваю интернет как могильщика профессиональной литературной деятельности и искренне радуюсь тому, что при жизни нынешних писательских поколений он еще не успеет выказать всю свою мощь.
Писатель — это не тот, кто складывает слова в предложения, а предложения в некоторую историю. Этим занимаются и абсолютные антиподы писателей — графоманы. Текст делается литературным произведением только после прохождения определенных инстанций, после экспертных оценок. Редактор оценивает качество, издатель прикидывает коммерческие перспективы, в конце концов, цензор прогнозирует общественный резонанс — и только после этого рукопись превращается в книгу. Желательно исключить цензуру, особенно политическую, можно отказаться от редактуры, но вовсе исключить промежуточное звено между сочинителем и читателем нельзя. Литература сразу же превратится в бесформенную субстанцию, как превращается в кашу, в хаос все, что лишено ограничителей, придающих форму.
Советским предшественником интернета был самиздат, однако это уподобление не совсем точно. В роли коллективного редактора-издателя выступали переписчики, которые решали, стоит ли сочинение траты бумаги и ночи машинописного труда. У них, как правило, был приличный среднеинтеллигентский вкус, а если б не он, то Солженицын затерялся бы среди ворохов самодеятельной и бездарной ерунды.
Интернет исключает этап оценки изготовленного текста специалистом. Кто угодно, располагающий временем и желанием, может набить на компьютере какое угодно количество строк, вписать над первой любое слово в качестве названия, под ним пометить: "Роман" — и через минуту произведение станет доступно сотням тысяч для чтения. В сущности, произойдет акт, равный выпуску книги, причем выпустит ее один, явно пристрастный человек — автор. Может, конечно, последовать полный провал: ни одного захода никогда. Но это уже другая проблема, аналогичная проблеме продажи уже вышедшей книги. Сочинения, плохо продающиеся или вовсе не продающиеся, всегда были и есть. Но их авторы имели по крайней мере одного-двух более или менее квалифицированных читателей, одобривших труд — редактора и издателя. Сетевой же литератор назначает писателем себя сам. Если же учесть еще и средний вкус массового читателя, то очень велика вероятность того, что именно самый оголтелый графоман станет весьма популярен в сети. Собственно, действительность это уже подтверждает.
Не в том дело, что интернет поощряет дурную литературу и плохих писателей, на то и другое тратится и бумаги жуткое количество. Могущество сети проявляется в том, что она вообще уничтожает разделение на писателей и неписателей. Письменное высказывание, которое уже с победой всеобщей грамотности стало доступно в эпистолярной или дневниковой форме кому угодно, теперь делается публичным мгновенно, достаточно нажать пару кнопок. Оставим в стороне социальную сторону дела и всякие пособия по изготовлению атомной бомбы в микроволновой печи. Обратим внимание только на то, что сетевые тексты, по жанру вроде бы претендующие на художественность, могут быть вовсе ее лишены. И отдадим себе отчет в том, что они вполне способны в честной конкурентной борьбе за читателя совершенно разгромить профессиональную литературу. За них ведь и платить не надо!
Конечно, кто писатель, а кто нет, определяется известным способом "возьмите любые пять страниц". Но в том-то и дело, что прежде надо было издать эти пять книжных страниц. Прежде рукописи превращались в читаемые книги вопреки тирании цензоров, корыстности издателей и низкой квалификации редакторов — в сущности, по Божьему промыслу. Теперь же они становятся сайтами по авторскому произволу. Интересно, скоро ли в Большом балете можно будет солировать любому завсегдатаю рэйв-вечеринок?