"Кинотавр" вписался в солнечный круг
В гостинице "Рэдиссон-Славянская" прошла пресс-конференция руководителей Открытого Российского кинофестиваля "Кинотавр", которым с прошлого года руководят президент холдинга "СТС Медиа" Александр Роднянский и продюсер Игорь Толстунов. В этом году они продолжат вносить изменения в концепцию сочинского фестиваля. Как и было обещано, несколько сократилась его продолжительность: если при прежнем владельце Марке Рудинштейне "Кинотавр" длился почти полмесяца, то теперь он уложится в дни с 4 по 12 июня. Кроме того, конкурсная программа будет формироваться из фильмов, которых до этого еще не было в широком российском прокате, с целью привлечь к ним зрительское внимание. Изменения в регламенте коснулись и призов — теперь к ним добавился приз за режиссуру, а к главному призу прилагается денежное вознаграждение в размере $25 тыс. На сегодняшний момент известно, что в основной конкурс фестиваля войдут фильмы "Заяц над бездной" Тиграна Кеосаяна, "Изображая жертву" Кирилла Серебренникова, "Мне не больно" Алексея Балабанова, "Перегон" Александра Рогожкина, "Свободное плавание" Бориса Хлебникова, "Связь" Авдотьи Смирновой, "Точка" Юрия Мороза. Формирование конкурса продолжается, как и формирование жюри, но уже известно, что возглавит его драматург Рустам Ибрагимбеков.
Александр Роднянский сформулировал главную задачу фестиваля — "предложить всем без исключения участникам российского кинопроцесса возможность посмотреть на собственный коллективный портрет", а генеральный продюсер "Кинотавра" Игорь Толстунов пообещал "сформировать новое жизненное пространство фестиваля, которое объединит всех его участников и гостей". Среди прочего для этого разработан новый логотип фестиваля и новый дизайн приза — вместо прежнего трехногого мутанта теперь кинотавровская эмблема представляет собой лаконичный желтый круг, верхняя половина которого символизирует солнце, а нижняя — подернута рябью, изображающей море. На вопрос, где же в этой пиктограмме место для кинематографа, устроители фестиваля логично ответили, что ни в каннской "Пальмовой ветви", ни в венецианском "Льве", ни в берлинском "Медведе" тоже ничего специфически кинематографического нет.