ТЕМА ДНЯ АНТИТЕРРОР
Новая порция антитеррористических поправок в российское законодательство, внесенная в Думу, позволит судить граждан России за преступления, совершенные за границей (даже если они не были осуждены за них иностранным судом), конфисковывать имущество осужденных и даже рассматривать дела в отсутствие подсудимого. Эти нормы: и конфискация, и заочное осуждение — предусматривались советским законодательством, но позже были отменены как нарушающие права человека.
Россия не единственная страна, где необходимость борьбы с терроризмом заставляет власти выдвигать новые теории и правовые концепции, сомнительные с точки зрения традиционного права. В Израиле — первом правовом государстве, вынужденном вести войну с организованным массовым террором, такая норма, как применение "физического давления", была запрещена Верховным судом лишь в 1990-х, после многочисленных протестов гуманитарных организаций. В Америке проблема, наоборот, встала после 2001 года. В 2002 году гарвардский профессор Алан Дершовитц выпустил книгу, в которой предлагал ввести систему специальных "ордеров на пытку", которые судьи могли бы выдавать спецслужбам, если "усиленный допрос" необходим для предотвращения теракта.
Книга Дершовитца вызвала скандал в США, профессор подвергся остракизму со стороны СМИ, но похожие предложения все чаще раздаются от представителей Белого дома. Пытки в США пока не разрешены, но, по словам правозащитников, американские спецслужбы обходят этот запрет. Подозреваемые передаются в руки спецслужб стран, где их права не будут защищены законом (например, Египта), размещаются на базах за пределами США, где они не подпадают под действие американской конституции. Применением пыток юридические новации не ограничиваются. Так, администрация США настаивает, например, на праве прослушивать международные телефонные разговоры американцев, что, по мнению правозащитников, прямо нарушает Habeas Corpus.
Тенденция налицо. И в феврале этого года профессор Дершовитц выпустил новую книгу под названием "Упреждение" (Preemption: A Knife That Cuts Both Ways). Здесь он доказывает, что "война с терроризмом" породила концептуальную революцию — переход к доктрине упреждающих ударов. Раньше государство могло использовать "превентивные меры", если противник явно и несомненно находился в шаге от начала агрессии. Теперь мы не можем позволить себе ждать, пока появятся безусловные доказательства намерений — реагировать будет уже поздно. "Сдвиг от реагирования на свершившиеся события к предотвращению возможного вреда является одной из самых значительных, но остающихся незамеченными тенденций в современном мире",— пишет Алан Дершовитц.
Действительно, проблема в том, что традиционные процедуры суда и следствия разрабатывались для рассмотрения уголовных дел, задачей которых являлось наказание преступника за уже совершенное преступление. В борьбе с терроризмом главная задача — предотвращение теракта. Возможный ущерб от терактов так велик, что "налицо необходимость в стройной и пользующейся широким признанием юридической концепции превентивных и упреждающих ударов", рассуждает Дершовитц.
Именно необходимостью быстро получать сведения о готовящихся терактах оправдывают "физическое давление" на подозреваемых и прослушивание телефонных разговоров, а также внесудебные "точечные ликвидации" террористов. На необходимость удержать потенциальных бомбистов от совершения терактов ссылаются израильские военные, разрушая дома, в которых живут семьи взорвавших себя палестинских смертников.
Доводы сторонников "нового права" выглядят по меньшей мере не бесспорно. Само сосуществование двух стандартов — обычного и антитеррористического — ослабляет, безусловно, правовые устои общества. И совершенно критичной коллизия оказывается для стран, не имеющих — как, например, Россия — устойчивых традиций права, защиты личности и собственности. Правоохранительные и судебные органы здесь, как правило, неквалифицированны, ангажированы и не подконтрольны обществу. А соблазны "нового права" способны нанести сокрушительный удар по едва начавшей формироваться правовой системе, вновь поставив под сомнение ее базовые ценности и принципы.
Законодатели начинают описывать все новые и новые гипотетические коллизии и нормы для "предотвращения терроризма", в то время как нормы обычного права, и до того слабые, теряют в их глазах всякую ценность. При этом антитеррористические нормы оказываются направленными не столько на эффективность спецслужб, сколько на максимальное освобождение их от норм "обычного" права. Вот, например, помешает ли скрывающемуся за рубежом террористу его заочное осуждение российским судом планировать теракты? Вряд ли. В лучшем случае речь идет о символическом наказании тех, до кого российские спецслужбы почему-то добраться не могут, в худшем — об использовании борьбы с терроризмом как предлога для решения политических задач.