В 1859 году была пробурена первая промышленная нефтяная скважина в Пенсильвании. За последующие полтора столетия нефть стала одним из основных факторов развития мировой экономики и политики. Увеличение ее доли в энергопотреблении способствовало росту конкуренции за право приоритетного доступа к главным нефтеносным районам мира, прежде всего к странам Персидского залива. Сопровождавшие ее военные действия не раз приводили к политическим и экологическим катастрофам. Необходимы срочные шаги, которые бы исключили такое развитие событий в Каспийско-Среднеазиатском регионе.
К длившемуся десятилетиями соперничеству США и Великобритании в нефтяной сфере в 60-х годах XX века прибавилось противостояние ведущих западных государств и их компаний с нефтедобытчиками Ближнего Востока. Они потребовали, чтобы западные компании повысили их долю в нефтяных доходах и отказались от диктата "Семи сестер" в вопросе установления "справочной цены" (рынка нефти в его современном понимании тогда не существовало — цены на нефть сразу указывались в долгосрочных контрактах).
Это привело к созданию в 1960 году ОПЕК, в которую тогда вошли Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Кувейт и Венесуэла, а также к началу процесса национализации концессий и собственности иностранных компаний в странах ОПЕК, установления справедливых цен на экспортируемую нефть. Политическая составляющая этой борьбы наиболее заметно проявилась во время национализации Ираком инфраструктуры Iraq Petroleum Co. (ряд западных компаний и стран предпринял неудачную попытку политико-экономической блокады Багдада), а также четвертой арабо-израильской войны 1973 года, в ходе которой страны ОПЕК впервые использовали "нефтяное оружие", ограничив поставки нефти на западноевропейский и североамериканский рынки, что привело к энергетическому кризису на Западе.
Позднее противоречия Запада и стран Персидского залива вступили в более "горячую" фазу, чему в немалой степени способствовал нефтяной фактор. В частности, именно он стал одной из главных причин жесткого противостояния США и Ирана после исламской революции 1979 года. Свержение шаха Мухаммада Резы Пехлеви означало для США потерю подконтрольного источника поставок нефти и крупного покупателя американской военной техники, приобретаемой на деньги, полученные от продажи Ираном нефти Западу. Уровень партнерских связей Ирана и США демонстрирует тот факт, что шах не присоединился к "нефтяному эмбарго" 1973 года.
По некоторым оценкам, война против саддамовского Ирака началась не в последнюю очередь из-за нефти. Примечательно, что во время последней кампании США против Багдада против односторонних действий американцев и британцев в обход ООН активно выступили Россия, Франция и Германия, имевшие собственные коммерческие интересы в этой стране.
Ситуацию в Персидском заливе осложняло и осложняет наличие серьезных противоречий между странами региона, которые уже привели к ряду военных конфликтов. Так, ирано-иракская война (1980-1988 годы) стала причиной разрушения нефтедобывающей промышленности и экспортных терминалов на юге Ирака и Ирана, "танкерной войны" и сокращения поставок нефти противоборствующими сторонами. Из других военных конфликтов можно отметить вторжение иракских войск в Кувейт, приведшее к разрушению нефтедобывающей инфраструктуры этой страны, поджогам нефтяных скважин и масштабной экологической катастрофе, вызванной загрязнением Персидского залива нефтью.
Таким образом, Персидский залив и его нефтяной рынок представляют собой сложнейший клубок различных политико-экономических, межгосударственных, военных, территориальных, этнорелигиозных противоречий и споров, что делает его конфликтогенный потенциал чрезвычайно высоким. Можно отметить, что указанные факторы по-прежнему останутся источником возникновения дестабилизирующих процессов в регионе. Персидский залив с большой долей вероятности сохранит прозвище "больного человека Евразии", и длиться это будет до тех пор, пока нефть будет оставаться основной движущей силой глобальной экономики.
Примечательно, что некоторые из процессов, происходящих в Персидском заливе, уже идут и в таком перспективном нефтегазовом регионе, как страны Каспия и Средней Азии, что может свидетельствовать о наличии определенных параллелей в развитии ситуации в нефтедобывающих регионах третьего мира, где пересекаются интересы ведущих геополитических игроков.
Борьба за новые рынки
После распада Советского Союза западные компании впервые получили возможность для проникновения в новый для них нефтеносный район, объявив его чуть ли не альтернативой Персидскому заливу. Западные СМИ и аналитические центры называли фантастические и в большинстве своем не доказанные геологоразведкой цифры запасов нефти в этих регионах — до 260 млрд баррелей, что эквивалентно запасам Саудовской Аравии. Им охотно вторили страны Каспийско-Среднеазиатского региона, стремившиеся повысить свою инвестиционную и политическую привлекательность для Запада. Отметим, что хотя запасы нефти в регионе уступают Персидскому заливу, они все же огромны. Все это создало ажиотаж вокруг Каспийско-Среднеазиатского региона, и сюда потянулись крупные и мелкие нефтяные компании в надежде заполучить выгодные концессии.
Как уже было когда-то в Персидском заливе, вслед за компаниями в Каспийско-Среднеазиатский регион для обеспечения защиты интересов национального бизнеса стали постепенно втягиваться западные государства и, в первую очередь, США. Ситуация стала напоминать историю вхождения Вашингтона в зону Персидского залива. Прежде всего по причине наличия государства-соперника в лице России (аналог Великобритании в Персидском заливе), которая считала этот регион зоной своего жизненно важного и эксклюзивного влияния. А также из-за наличия долгосрочных планов США по включению Каспия и Средней Азии, доля которых в американском нефтяном импорте была и пока остается минимальной, в одно из своих "колец энергетической безопасности", как это было с Персидским заливом.
В 30-40-х годах XX века, когда Вашингтон только втягивался в ближневосточные дела, арабская нефть не играла значимой роли в энергопотреблении США. Более того, США сами были экспортерами углеводородного сырья. В 60-х годах США уже импортировали 17% необходимой им нефти, и впоследствии доля импорта только возрастала — сейчас она достигла 58%, из которых значительная часть приходится на ближневосточную нефть. Все это демонстрирует дальновидность американцев, которые когда-то, основываясь на расчетах о возрастающем энергопотреблении в США, приняли решение играть на Ближнем Востоке против Великобритании. Видимо, США руководствуются долгосрочными соображениями экономического характера и в отношении Каспийско-Среднеазиатского региона.
Действия США в зоне Каспия и Средней Азии в последнее десятилетие заключались в создании маршрутов, альтернативных исторически сложившемуся российскому коридору поставок нефти и природного газа, политическом вытеснении Москвы посредством переориентации или смены местных руководящих элит, создании сети военных баз, утверждении приоритета интересов американских компаний.
Результатами усилий Вашингтона стали завершение строительства нефтепровода Баку--Тбилиси--Джейхан, по которому азербайджанская и, возможно, казахская нефть будет поставляться через Грузию и Турцию на европейский рынок, открытие военных баз в Афганистане и Киргизии, начало реализации программы "Каспийский страж" с участием Азербайджана и Казахстана, открытие двух станций радиолокационного слежения в Азербайджане.
Усиление американского политического и экономического присутствия стало катализатором обострения общей политической ситуации на Каспии и Средней Азии, которая приняла форму как достаточно открытого, так и латентного противодействия России, Ирана и КНР действиям США. В частности, Москва пошла на усиление своей военно-морской группировки на Каспии и провела ряд показательных учений, а также начала укрепление Организации Договора о коллективной безопасности. Иран принял ряд жестких мер, таких как демонстрация в 2001 году военной силы против Азербайджана в ответ на попытки азербайджанских и иностранных компаний начать проведение геологоразведочных работ в спорном с точки зрения Тегерана южном секторе Каспия (нефтяной блок Алав). По некоторым оценкам, инцидент на Каспии был сигналом не столько Баку, сколько США. А КНР активизировала свое участие в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
В регионе Каспия и Средней Азии, как и в Персидском заливе, стали проявляться, пока еще в начальной форме, противоречия между странами региона, которые в случае неблагоприятного развития могут стать долговременным дестабилизирующим фактором межгосударственных отношений. Одна из таких проблем — это определение границы по Каспию между Азербайджаном и Туркменией, от решения которой зависит принадлежность крупного нефтяного блока Кяпаз (азербайджанское название, туркменский вариант — Сердар). Стороны до сих пор не договорились, запрещают иностранным подрядчикам приступить к освоению нефтяного блока и не раз обменивались жесткими политическими заявлениями, которые делали на фоне наращивания своего военного потенциала на Каспийском море.
Таким образом, уже созданы предпосылки для превращения Каспийско-Среднеазиатского региона при неблагоприятном развитии событий в еще одного "больного человека Евразии" — с войнами, поджогами нефтяных скважин и прочими проблемами, уже известными по Персидскому заливу.
Энергетики ШОС должны объединиться
Эта проблема обсуждалась на международной конференции "Энергорынок Центральной Азии: тенденции и перспективы", которая была организована в Ташкенте центром политических исследований Узбекистана, созданным доктором политических наук Гульнарой Каримовой. В мероприятии приняли участие эксперты, политологи и бизнесмены из 11 стран мира, в ходе конференции был выдвинут ряд предложений о создании специализированных структур, которые бы минимизировали возможность перехода нефтяной геополитической игры в фазу открытого противостояния и обеспечили соблюдение интересов как региональных производителей, так и потребителей углеводородного сырья.
На конференции отмечалось, что назрела необходимость обсуждения такой "концепции развития энергетического мирового рынка, которая может стать новой парадигмой взаимодействия производителей и потребителей этого сегмента мировой экономики. Она могла бы базироваться на геополитических факторах развития экономики мира, на принципах взаимодополнения в схеме 'экспорт--транзит--импорт'". Структурой, способной гармонизировать интересы внешних игроков и производителей сырья в отдельно взятом Каспийско-Среднеазиатском регионе, по мнению госпожи Каримовой, могло бы стать единое энергетическое пространство в рамках Шанхайской организации сотрудничества — Энергетический клуб ШОС.
По сути, в Ташкенте была предложена бесконфликтная схема построения отношений в энергетической и геополитической сфере в регионе Каспийского моря и Средней Азии. Причем, следуя этой схеме, государства региона могут обеспечить себе переход из разряда объектов геополитических отношений в разряд субъектов, что значительно уменьшит риск превращения региона в арену разного рода столкновений. Предлагаемые правила игры и их актуальность можно оценить, сопоставив их с действиями Запада по созданию International Energy Agency (Международное энергетическое агентство; МЭА).
МЭА явилось ответом на первый энергетический кризис 1973 года и использование арабскими странами "нефтяного оружия" против США, Израиля и государств Западной Европы. Примечательно, что вместо того, чтобы кардинально пересмотреть свою политику на Ближнем Востоке и создать масштабную структуру, в которой бы было налажено конструктивное и бескризисное взаимодействие по линии "поставщик--потребитель", западные страны предпочли принять меры, направленные на сокращение импорта нефти и объединение своих нефтяных резервов. Таким образом, была, хотя и в латентной форме, сохранена прежняя линия на противопоставление потребителя и производителя, что всегда таит в себе источник возникновения кризисов.
Создание Энергетического клуба ШОС позволило бы вовлечь в конструктивный диалог таких крупных производителей нефти и газа, как Россия, Казахстан, Узбекистан, Иран и, возможно, Туркмения, а также таких крупных потребителей углеводородов, как Китай, Индия и Пакистан. Созданная площадка даст возможность бесконфликтно разрешать проблемы получения доступа к разработке и разведке месторождений углеводородного сырья, определения путей их транспортировки, получения точных данных по темпам роста потребностей в нефти и газе региональными потребителями, реализации совместных инвестиционных проектов и т. д. Тем самым на первом этапе может быть сформирована относительно закрытая от внешних источников дестабилизации территория, что предотвратит развитие в Каспийско-Среднеазиатском регионе ситуации по ближневосточной модели.
Вместе с тем создание Энергетического клуба ШОС не преследует цели сформировать альянс, направленный против третьих сил. Напротив, этот клуб может послужить базой для создания новых путей взаимодействия на глобальном энергорынке. Ведь в XXI веке, когда человечество накопило столько оружия, имеет смысл переходить от конфронтации в отстаивании своих национально-государственных интересов к их сбалансированности. Именно ШОС может сейчас, используя свой опыт консолидации сил по борьбе с терроризмом, распространить его на создание общей платформы, принципов и взаимодействия в рамках нефтяного и газового рынков.
Политические, экономические, военные и идеологические процессы в крупнейших нефтедобывающих регионах мира показывают, что глобальной нефтяной рынок сегодня находится в фазе неопределенности, характеризующейся очередной перегруппировкой сил и попытками пересмотра сложившегося баланса во взаимоотношениях потребителей и производителей сырья. В этой фазе одновременно действуют явления, присущие различным этапам формирования мирового нефтяного рынка. Но эти тенденции не отвечают интересам нефтегазодобытчиков Средней Азии и Каспийского моря, делающих первые шаги на мировой энергетической арене. Постсоветские экспортеры нефти и природного газа вовсе не желают превратиться в объект геополитического соперничества, подверженный различным видам политико-экономической дестабилизации. Как показывают последние политико-экономические процессы в Центральной Азии, один из возможных вариантов избежать этого — усиление роли ШОС, проведение большого количества специализированных конференций, посвященных энергетическим вопросам, реализация многосторонних нефтегазовых проектов.
В регионе идет поиск оптимальной модели политических и экономических отношений, которые дали бы возможность сформировать стабильный политический климат, минимизировать инвестиционные риски и избежать участи региона Персидского залива. Успех на этом направлении позволит построить взаимовыгодные отношения между производителями и потребителями продукции в регионе, который Збигнев Бжезинский, помощник президента Джимми Картера в 1977-1981 годах, включил в так называемую дугу нестабильности.
ТИМУР НАЗИМОВ, Ташкент
США во главе нефтяного мира
До второй мировой войны политическое соперничество на Ближнем Востоке за право доступа к нефтяным месторождениям велось главным образом между Великобританией и США, которые стояли за конкурентной борьбой компаний, входивших в так называемый синдикат "Семь сестер". На долю британцев к тому времени приходилось 80% добычи нефти в Персидском заливе, а американских компаний — 14%. Для сохранения подобных пропорций было заключено специальное соглашение о "красной линии", которое определяло нефтяную концессионную политику на территории бывшей Османской империи.
Однако это соглашение, как показало время, носило формальный характер и не остановило продвижения американских компаний в регионе. Получение рокфеллеровской "сестрой" Standard Oil of California концессий в Саудовской Аравии и впоследствии образование ею совместно с Texaco концерна American Arabian Oil Company (ARAMCO), а также вхождение в середине 40-х годов в него компаний Standard Oil of New Jersey (впоследствии Exxon) и Mobil изменило соотношение сил в регионе в пользу американцев. К середине 50-х годов американские компании уже добывали более 60% нефти в регионе. Политически дальнейшее проникновение интересов США было закреплено в ходе встречи президента Рузвельта с королем Саудовской Аравии Ас-Саудом зимой 1944-1945 годов.
В 70-х годах США сменили Великобританию в качестве военно-политического гаранта стабильности региона — была серьезно наращена военно-морская группировка в Персидском заливе, получены базы в Бахрейне и Диего-Гарсии, усилены позиции в шахском Иране.