Событие недели — "Все о Еве" (All About Eve, 1950) одного из самых тонких и грустных голливудских классиков Джозефа Манкевича (5 марта, "Первый канал", 1.20 *****). В России имя Манкевича (1909-1993) обычно ассоциируется с "Клеопатрой" (1963), тяжеловесной заказной постановкой, случайной в его небольшой, но гармоничной фильмографии. Манкевич любил складывать сюжеты, как puzzle, постепенно сужая круги вокруг главного героя, отражающегося, как в зеркалах, в окружающих его людях. Сам же герой мог появиться на экране в последнюю минуту, как роковая женщина, переполошившая провинциальных домохозяек, в "Письме трем женам" (1948), или не появиться вообще, как растерзанный пляжными мальчишками декадент во "Внезапно, прошлым летом" (1959). Мог быть похороненным в прологе, как в "Босоногой графине" (1954), или вообще оказаться матерщинником-привидением, как в "Призраке и миссис Мюир" (1947). В фильме "Все о Еве" "режиссером" оказывается не просто циничный, но козыряющий своей искушенностью писатель, рассказывающий удивительную историю вознесения к славе молодой актрисы Евы. Собственно говоря, фильм начинается в минуту ее триумфа: под аккомпанемент неискренних фраз о служении музам Еве вручают главную театральную награду. Хороша ли Ева как актриса, для Манкевича — дело десятое. Наверное, хороша, но для того, чтобы стать королевой сцены, требуется талант несколько иного рода: умение сочинить себе фальшивую судьбу, притворяться смиренной поклонницей предыдущей "королевы" Марго, чтобы улучить момент и нанести ей удар в спину, врать не краснея, предавать, расточая комплименты. Банальность "весь мир театр, а люди в нем актеры" приобретает в фильме Манкевича пряную свежесть. Марго играет великая Бэтт Дэвис, как никто другой умевшая перевоплощаться в стерв, трагических самодурок, жонглирующих людскими судьбами и жизнями. Марго еще не низвергнута, но в ее набрякших веках, увядающем, испитом лице, привычке к комплиментам уже чувствуется закат, утрата реакции, уязвимость. Ее судьба уже ждет ее терпеливо, упорно, безжалостно. Каждый вечер после спектакля под проливным дождем у служебного входа ее ждет скромненькая провинциальная девочка Ева, которой от Марго ничего не надо, только дышать одним воздухом с ней, носить за ней шлейф, облегчать ее жизнь, чуть-чуть приобщиться к ее искусству. И ни сама Марго, и никто из ее окружения даже не заметит, как место Марго займет Ева, а низложенная королева отправится в "изгнание". Впрочем, намекает Манкевич, триумф Евы тоже эфемерен. В ее гримерку уже проникла очередная скромница, которой, конечно же, от Евы тоже ничего не надо: только дышать с ней одним воздухом... "Дни вина и роз" (Days of Wine and Roses, 1962) — надрывный фильм, необычный для комедиографа Блэйка Эдвардса, автора "Розовой пантеры" (1964) и "Больших гонок" (1966) (5 марта, НТВ, 4.00 ****). Эдвардс позволил себе выговорить вслух свой "пунктик", свое наваждение — алкоголизм. Пожалуй, другого такого борца за трезвость, как Эдвардс, в истории кино не найти. Даже эпизоды беззаботных попоек в "Завтраке у Тиффани" (1961) или "Свидании вслепую" (1987) окрашены авторской брезгливостью. В "Днях вина и роз" последствия пьянства изображены с такой скорбью, с какой в наши дни снимают трагедии о героиновой наркомании. Удачливый пиарщик по долгу службы постоянно выпивает с клиентами и приучает к тому же женщину своей мечты. Потеря работы, поджог спьяну собственной квартиры, приступы белой горячки, исчезновения из дому и грязные загулы жены, постепенно превращающейся в бесприютную шалаву,— Эдвардс дотошно пересказывает историю болезни, тем более шокирующую, что жертв алкоголизма сыграли обаятельные Джек Леммон и Ли Ремик. Финал, в котором герой провожает взглядом навсегда потерянную жену, сомнамбулически идущую к манящей неоновой вывеске бара, при всей своей прямолинейности кажется визуальным аналогом щемящего блюза. "Барышни из Вилько" (Panny z Wilko, 1978) Анджея Вайды — еще один безнадежный фильм о ушедшей невесть куда жизни, несостоявшейся любви, упущенном времени (6 марта, "Культура", 20.20 ****). В конце 20-х годов, похоронив друга, оказавшись на грани нервного истощения, Виктор уезжает в благостную провинцию к дяде и тете и, что самое главное, к пяти сестрам-соседкам, которых он когда-то любил, да так и не смог понять, кого любит больше. За минувшие 15 лет одна из них умерла, две вышли замуж, но несчастны в браке, четвертая смирилась с судьбой старой девы и ролью прислужницы и только одна хранит в себе отблеск красоты своей покойной сестры. Виктор пытается делать вид, что все они по-прежнему молоды, но даже ночь, проведенная с одной из них, не обманет безжалостное время. Для Вайды сюжет "Барышень" имел не только экзистенциальное значение, но и историческое. Ушло время самой довоенной Польши, многим представлявшейся вечно юной невестой, но пораженной тоской и бессилием, обреченной исчезнуть. "Мышьяк и старое кружево" (Arsenic and Old lace, 1944) — самый беззаботный и глумливый фильм Фрэнка Капры, моралиста, резонера и проповедника исконных американских ценностей (6 марта, НТВ, 3.45 *****). В день своей помолвки молодой человек окунается в семейную жуть. Две его трогательные старые тетушки — серийные убийцы, из милосердия травящие одиноких мужчин. Второй их племянник воображает себя президентом Теодором Рузвельтом и закапывает трупы в подвале: он уверен, что строит Панамский канал. Еще один племянник — гангстер-садист, которому доктор Эйнштейн сделал неудачную пластическую операцию, теперь он щеголяет с лицом чудовища Франкенштейна. Не мудрено, что, узнав такую свою родословную, и герой начинает искать в себе симптомы кровожадного безумия.