Выглядит это так: большая Россия, застрявшая в вилке между авторитаризмом и председательством в G8, желает помочь миру не впасть в очередную глобальную конфронтацию. Президент Путин и его чиновники в силу специфики их прошлой жизни и высокого статуса — в нынешней могут одинаково легко общаться с иранскими фундаменталистами, палестинскими боевиками, американскими ястребами и европейскими конформистами. Во имя мира, а еще чуть-чуть — славы и денег. Для страны, конечно. Самооценка народа сильно пострадала после крушения советской империи и изменения уровня влияния России в мире. Посредническая миссия — это то, что нам осталось, на чем пытается заработать очки сегодняшняя российская власть. И она хватается за эту роль со страстью и амбициозностью бывшей примадонны, живущей все еще памятью о былой славе.
Мы договоримся с Ираном! Мы поговорим с "Хамасом"! Мы сейчас все разрулим! Не надо санкций, не надо ультиматумов, мы всем покажем, как это делается. А делается это весьма и весьма сложно. Нажать на ядерную кнопку может любой дилетант в роли президента, а сблизить конфликтующие стороны, сохранив лицо и приличные отношения с обеими сторонами, не так просто. Ну уж как-нибудь Иран и "Хамас" найдут общий язык. И самое интересное начнется тогда, когда они на этом общем языке начнут разговаривать с Москвой, которая нарвалась на этот разговор сама. Мир-то так аккуратно смотрит со стороны и говорит: "Ну-ну, дерзайте, коль вам так хочется...". Давайте предположим, что Москва повторит свои предложения Ирану по обогащению урана на нашей территории, а Иран выдвинет встречные предложения и, заглянув москвичам в глаза, спросит: "Вы с нами?" Напомню, есть еще пара зависших военных контрактов с Тегераном и русские специалисты в Бушере. Посредником легко быть, когда у тебя нет прямого интереса, а когда, с одной стороны, хочется оружием торгануть одиозному режиму, а с другой — сидеть за одним столом с мировыми лидерами, то все сильно усложняется. А потом по приглашению господина Путина приедут серьезные люди из "Хамаса", у которых на крайний случай есть аргумент: "Мы такие, какие есть. Вы предлагаете нам измениться? Вы перестанете давать деньги? Ну так мы их возьмем у тех, кому мы нравимся как раз такими, какие есть".
У России есть интересы в Иране. Но они есть и у Китая, и даже большие. Почему Китай спокоен, а мы так сильно суетимся? Почему мы спешим тут же (умно, а чаще нет) заявить что-нибудь по любому поводу, а Китай держит паузу, пока это возможно. Например, он держал ее по Ирану, пока не понял, что возможные санкции против Тегерана не коснутся экспорта нефти, и только тогда выразил озабоченность "некоторыми заявлениями Тегерана". Они умные, эти никуда не спешащие китайцы, они просто очень умные. Они думают и считают. Риски не должны превышать возможную выгоду. Это ровно та ситуация, в которой сегодня оказалась Москва и в ситуации с Ираном, и на Ближнем Востоке. Кто кого разводит — в данном случае, большой вопрос. А риск оказаться своим среди чужих и чужим среди своих — очень велик.