Вчера президент России Владимир Путин встретился с членами правительства и попросил министра обороны Сергея Иванова оказать помощь солдату срочной службы Андрею Сычеву, который вчера начал самостоятельно дышать, но еще не начал говорить (это не помешало, впрочем, сотрудникам Главной военной прокуратуры провести допрос солдата), в решении жилищного вопроса. С подробностями о том, как министр обороны России Сергей Иванов пообещал солдату еще и медицинскую помощь,— специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Войдя в свой рабочий кабинет и мельком оглядев министров, Владимир Путин остановил свой взор на министре иностранных дел и попросил его максимально откровенно рассказать присутствующим, зачем тот едет в Лондон и что будет там делать.
Господин Лавров рассказал, что в Лондоне его ждет "системообразующее мероприятие" — международная конференция по Афганистану. После парламентских выборов в Афганистане предстоит, по его словам, договариваться о том, что надо делать, чтобы не допустить возвращения во власть талибов, ибо "такие попытки предпринимаются". Сергей Лавров признался, что он уже видел "набросок итогового документа" конференции, который его в принципе устраивает.
Министр давал понять, что страна может не сомневаться: он справится со своей миссией, хотя она и трудна.
Общую позицию господин Лавров намерен выработать и на встречах министров иностранных дел, где будут обсуждаться проблемы Ближнего Востока, Ирана и косовского урегулирования. Впрочем, вот это вряд ли.
В связи с Ближним Востоком по понятным причинам теперь всех беспокоит пришедший к власти "Хамас", а в связи с Ираном — заседание совета управляющих в МАГАТЭ, которое начнется 2 февраля (см. стр. 10).
По информации Ъ, проект этой резолюции категорически не устраивает российских переговорщиков. В этом тексте предлагается передать иранское ядерное досье в Совбез ООН, а это, вскоре после резкого заявления генсека ООН по этому поводу, наверняка означает введение экономических санкций по отношению к Ирану, которые ударят прежде всего, как считают в российском МИДе, по нашей многострадальной стране. При этом российские дипломаты честно признаются, что сами они давно просят рассказать иранских коллег о закрытой части их ядерной программы, которая, уверены россияне (хотя и предпочитают этой уверенностью со своими западными коллегами не делиться), все-таки существует. Так, я своими ушами слышал от высокопоставленного сотрудника МИДа:
— Пусть они расскажут, чем они на самом деле занимаются там у себя, то ли в скалах, то ли еще где.
— Нам предстоит выработать позицию, которая позволяла бы в том, что касается России, обеспечить возможность для МАГАТЭ завершить прояснение всех вопросов, которые возникли в отношении ядерной программы Ирана,— туманно подтвердил эти соображения вчера на встрече с господином Путиным и Сергей Лавров.— И также будем добиваться того, чтобы сохранился мораторий на деятельность по обогащению урана, который Иран в свое время объявил, и сейчас возникли вопросы относительно подхода Ирана к продолжению этого моратория.
Бог, как говорится, в помощь.
Еще одна встреча, в которой предстоит поучаствовать господину Лаврову,— это заседание членов контактной группы по косовскому урегулированию. В контактную группу входят те же министры.
— Сейчас важнейший наступает этап урегулирования,— заявил господин Лавров, и инверсия, которой он пользовался в своей речи, только подчеркивала важность этого этапа.
Министр, волнуясь по этому поводу, начинал выражаться, как магистр Йодо из кинокартины "Звездные войны". И это обстоятельство тоже многое говорило о том, что это будут не просто переговоры. Это будет война.
— Начались переговоры по определению окончательного статуса Косово,— продолжил Сергей Лавров.— Мы будем руководствоваться нашей позицией о необходимости нахождения такого решения, которое приемлемо было бы и косовским лидерам, и Белграду. Это непростая задача, поскольку косовские албанские лидеры открыто заявляют, что их не устраивает ничего, кроме независимости. А это расходится с решениями, которые в свое время принимались в Совете Безопасности ООН.
Эта речь произвела сильное впечатление на президента.
— Обращаю ваше внимание на то, что это чрезвычайно важный вопрос для нас не только с точки зрения соблюдения принципов международного права, но и исходя из практических интересов постсоветского пространства! — заявил он.— Все варианты предложенных решений, которые вы будете там вырабатывать, я прошу напомнить об этом коллегам, они должны иметь универсальный характер. Для постсоветского пространства это очень важно. У нас, к сожалению, еще не все конфликты разрешены на постсоветском пространстве, и мы не можем идти по пути, согласно которому в одном месте будем применять одни принципы, а в другом — другие. Про универсальность принимаемых решений нужно всегда помнить.
Было совершенно понятно, что имел в виду господин Путин, объединяя проблему Косово с проблемой Нагорного Карабаха и, прежде всего, с проблемой Приднестровья, которое жаждет такой же независимости, как и Косово.
— Обязательно будем это делать,— многообещающе сказал господин Лавров.— Тем более что в ходе подготовительной работы некоторые наши партнеры по контактной группе пытаются записать в документы этой группы тезис о том, что Косово — это уникальный случай и не создает прецедентов. Так что ваши указания будем исполнять.
— Уникальные для того, кто хочет обойти общие принципы международного права,— поморщился господин Путин.— Эту "уникальность" мы уже видим на протяжении последних лет в отдельных регионах мира. И к чему ведет эта "уникальность", все хорошо понимаем.
Господин Путин по-прежнему активно противостоит, таким образом, враждебному окружению, в котором ему приходится работать. Война продолжается и идет с переменным успехом. Похоже, сейчас перевес не на нашей стороне.
Но и внутри отечества ситуация складывается не лучшим образом.
— Теперь я хочу вернуться к трагическим событиям в Челябинске,— произнес Владимир Путин.— К совершенному там преступлению против солдата срочной службы. Прошу Министерство обороны оказать всяческое содействие Генеральной прокуратуре в полном расследовании этого уголовного дела (о намерении матери солдата Сычева подать иск к Минобороны см. стр. 7).
То, что сказал президент, было новостью. До сих пор расследованием этого происшествия занималась Главная военная прокуратура. Теперь, таким образом, расследование передано в Генпрокуратуру.
— Прошу министра обороны представить предложения правового и организационного характера для улучшения воспитательной работы в вооруженных силах,— добавил президент.
Я думал, что именно этой фразе будет суждено стать самой сильной в этот день. Вряд ли что-то могло превзойти ее по абсурдности.
Но я ошибался.
— И наконец, третье. Нужно оказать помощь семье пострадавшего, в том числе и в решении жилищного вопроса,— добавил Владимир Путин.
— Есть. И медицинского, если понадобится,— заявил министр обороны.
Мне казалось, что медицинская помощь нужна мне.
Возможно, я снова ошибался.