2005 год ознаменовался поистине решительной операцией российских властей по расплате с прошлым: были досрочно погашены все долги МВФ и значительная часть Парижскому клубу (последнему не без сопротивления). А погашенные долги были с лихвой возвращены в Россию в виде кредитов частному сектору, который в значительной степени оказался госкомпаниями, участвующими в новой национализации.
Уходящий год начался с того, что Россия расплатилась с МВФ. 1 февраля министр финансов Алексей Кудрин официально объявил, что Россия больше ничего не должна МВФ, она досрочно выплатила остававшиеся у нее $3,3 млрд долга, потратив на это деньги из стабилизационного фонда. При этом он указал, что бюджет сэкономил на этой операции $204 млн процентов, которые в противном случае пришлось бы выплачивать. Тем самым закончилась более чем 13-летняя история займов и выплат, сопровождающаяся дискуссиями России и МВФ об экономической политике. Надо заметить, что после выплаты фонд стал относиться к России едва ли не более критически, чем раньше, и весь 2005 год постоянно обвинял российские власти в замедлении экономического роста, неправильной курсовой политике и безобразно высокой инфляции. Однако российские власти денег больше не просили и к критике МВФ относились безразлично. Более того, глава МЭРТа Герман Греф доложил Владимиру Путину, что его министерство, Министерство финансов и ЦБ пришли к выводу, что с инфляцией не следует бороться повышением курса рубля, а именно на этом прямо настаивал фонд.
Досрочная выплата долга, опробованная на МВФ, тут же стала одним из главных лозунгов российской экономической политики. 3 февраля Владимир Путин встретился с уходящим главой Всемирного банка Джеймсом Вулфенсоном, и главной темой беседы стало намерение России досрочно расплатиться еще и с Парижским клубом. Господин Путин попросил у господина Вулфенсона оказать содействие министру финансов Алексею Кудрину, который собирался в Лондон на встречу министров финансов и председателей центральных банков стран G8 и намеревался именно там поднять вопрос о расплате.
Операция с досрочным погашением части долга России Парижскому клубу (этот долг по состоянию на начало 2005 года составлял $43,1 млрд) проходила исключительно трудно. Первоначально Россия хотела за досрочность получить дисконт в 10% от суммы долга. В ответ замминистра финансов Германии, крупнейшего российского кредитора, Кайо Кох-Везер заявил, что Россия не осознает того, что произошедшее в начале года повышение ее кредитного рейтинга делает невозможным отношение к ней как к другим заемщикам; иначе говоря, нельзя требовать льгот и дисконтов за досрочность. Господин Кох-Везер, страны Парижского клуба должны уважать своих налогоплательщиков и "требовать погашения российского долга по рыночным ставкам". России предъявили требование заплатить штраф в 10% за то, что она лишает бюджеты своих кредиторов причитающихся им процентов по долгу.
Однако идея досрочности настолько охватила российские власти, что было решено не сдаваться. В середине февраля на встрече с Владимиром Путиным Алексей Кудрин нарисовал следующую картину. К началу 2005 года российский внешний долг равнялся $115 млрд (30% ВВП). Хотя это меньше, чем, скажем, в США, где долг составляет 60% ВВП, однако обслуживание его в три-четыре раза дороже, чем в других странах "восьмерки": ставки составляют 7-13%. Если Россия погасит $10 млрд, то сможет ежегодно экономить на процентах от $0,7 млрд до $1,3 млрд. В ответ президент заявил: "Экономическая целесообразность разделаться с долгом как можно быстрее очевидна". Кроме всего прочего в 2005 году Минфин разработал концепцию, согласно которой Россия должна стремиться к пропорции 50 на 50 между внутренним и внешним долгом. На начало года внутренний долг составлял 20%, внешний — 80%, а к 2008 году внутренний долг по плану должен был составить 43%, внешний — 57%. В случае же досрочной выплаты долгов Парижскому клубу пропорции 50 на 50 можно достичь значительно раньше.
В конце концов в апреле Парижский клуб принял решение не требовать премии за досрочное погашение российских долгов и принимать долг по номиналу. А в мае он заявил, что согласен досрочно принять $15 млрд от России — она должна была их выплатить с июня по август. В итоге $13 млрд Россия заплатила уже в начале июня. А 22 августа российские власти объявили о завершении досрочной выплаты: Внешэкономбанк, являющийся платежным агентом Минфина, внес Парижскому клубу последний транш в $2,072 млрд. Минфин указал, что благодаря досрочности экономия на процентах составит в 2005 году около $400 млн, в 2006-м — около $800 млн, в 2007-м — около $750 млн, в 2008-м — около $700 млн, в 2009-м — $626 млн, в 2010-м — $567 млн, в 2011-м — $503 млн, в 2012-м — $433 млн, в 2013-м — $355 млн, а всего до 2020 года — $6 млрд.
Следует заметить, что среди западных экспертов преобладала версия, согласно которой Россия настаивала на досрочности не столько из стремления сэкономить на процентах, сколько из опасения повторения истории июля 2004 года, когда Германия по собственной инициативе оформила в облигации российский долг на $6,7 млрд, и это не просто повредило рынку российских еврооблигаций, но и заставило российские власти очень нервничать: им не понравилось, что их долги продали неизвестно кому. Поэтому основным моментом майского соглашения о $15 млрд был 18-месячный мораторий на дальнейшую секьюритизацию российских долгов странами, входящими в клуб, причем оговаривалось, что если в этот срок Россия представит новые предложения по досрочной выплате долга, мораторий будет продлен еще на шесть месяцев. И одновременно с выплатой $15 млрд Россия внесла в клуб предложение в 2006 году досрочно погасить не меньше $6 млрд.
Но самое удивительное, что при таком невероятном стремлении России отдавать долги ее задолженность вовсе не снижалась. Как указывал в ноябре ЦБ, "внешние финансовые обязательства экономики увеличивались в январе--сентябре 2005 года существенно быстрее, чем годом ранее: их прирост оценивается в $29,8 млрд (в сопоставимый период 2004 года — $14,4 млрд). Это было обусловлено интенсивным ростом пассивов частного сектора". Собственно, исключительно благодаря внешним займам банков и корпораций общая задолженность России выросла уже в первом полугодии с $215 млрд до $230 млрд. А в третьем квартале частный сектор занял $11,5 млрд (при этом из них банки взяли $6 млрд).
Собственно, одни госкомпании (которые, по статистике, относятся к частному сектору) смогли бы компенсировать в 2005 году любые досрочные погашения госдолга. "Роснефть" привлекла $8 млрд кредитов ($6 млрд у китайских банков и $2 млрд у синдиката во главе с ABN Amro), "Роснефтегаз" занял $7,5 млрд, "Газпром" договорился о кредите в $13 млрд на оплату акций "Сибнефти".
Дело дошло до того, что к концу года Минфин обрушился на госкомпании с резкой критикой и заявил, что в следующем году введет если не полный запрет на их заимствования, то серьезно их ограничит. Потому что эти заимствования, во-первых, резко увеличивают приток долларов в экономику, что, по мнению Минфина, ведет к росту инфляции, а во-вторых, в случае возникновения проблем решать их придется за счет госбюджета или имущества самих компаний, и тогда госмонополии могут перейти в руки кредиторов.
Однако на самом деле рост заимствований частного сектора в 2005 году нес не только чисто финансово-экономический смысл (частным компаниям действительно нужны большие деньги на инвестиционные проекты, а таких больших и относительно дешевых денег на российском рынке нет в России; кроме того, в условиях фактически фиксированного курса доллара в России любой заем несет спекулятивный оттенок ожидания девальвации), но и политический. Ренационализация нефтяной промышленности в России в конце 2004 года и в 2005 году несла настолько вызывающий характер, что понадобилось несколько смягчить впечатление от нее на Западе. И когда в сентябре было объявлено, что "Газпром" приобретает 72,663% акций ОАО "Сибнефть" за $13,1 млрд, очень важным обстоятельством было то, что он покупает ее не за государственные деньги и вообще не за российские, а за деньги западных банков: ABM Amro, Dresdner Kleinwort Wasserstein, Citigroup, Morgan Stanley, Golgman Sachs, Credit Suisse. Таким образом, Западу как бы говорилось: заберите себе деньги, взятые еще во времена Советского Союза с его национализированной нефтяной промышленностью, и дайте их нам снова на новую национализацию.