дело Кулаева
Вчера в Верховном суде Северной Осетии продолжился процесс по делу единственного оставшегося в живых террориста Нурпаши Кулаева. Были допрошены четыре свидетеля обвинения. Показания дали бывший руководитель УФСБ Северной Осетии Валерий Андреев, заявивший, что у оперативного штаба не было руководителя до 2 сентября, глава МЧС республики Борис Дзгоев, заявивший, что генерал Андреев не пускал пожарных к горевшей школе, а также участковый милиционер и осужденный за терроризм.
"Люди высказывали эмоции в адрес ингушского народа"Напомним, что в прошлый вторник, когда не состоялось очередное заседание суда, потерпевшие во главе с лидером бесланских матерей Сусанной Дудиевой потребовали явки в качестве свидетелей бывшего президента Северной Осетии Александра Дзасохова и экс-начальника УФСБ республики Валерия Андреева. Вчера в суд явился лишь один из них — Валерий Андреев. Господин Андреев рассказал, что как только узнал, что произошло в Беслане, он "оперативно выдвинулся к месту происшествия и доложил о нем руководству ФСБ".
— В ПТУ, где мы находились 1 сентября, было принято решение об усилении блокирования,— рассказывал свидетель.— Обсуждался вопрос о ведении переговоров и поставлена задача перед нашим штатным переговорщиком. Кроме того, была поставлена задача по установлению точного количества заложников.
Однако, судя по рассказу генерала Андреева, ни того, ни другого сделать не удалось: боевики не выходили на переговоры, а точное количество заложников так и осталось неизвестным до окончания штурма.
— Из школы поступила записка, в которой боевики требовали Дзасохова, Зязикова, Рошаля и Аслаханова в качестве переговорщиков,— продолжал свидетель Андреев.— Все другие попытки переговоров бандиты отвергали и при попытке приблизиться к школе открывали огонь на поражение.
Контакт с террористами был установлен только после того, как они с одной из заложниц передали записку с номером телефона.
— Второго числа в переговорный процесс вступил Аушев (бывший президент Ингушетии Руслан Аушев.— Ъ),— вспоминал Валерий Андреев.— Боевики обеспечили его проход к школе, и некоторое время он с ними общался. Вместе с ним из школы вышли 26 заложников.
— А когда был создан оперативный штаб? — спросил у свидетеля гособвинитель Аслан Черчесов.
— 2 сентября в 14.45 пришел нормативный документ о создании штаба и назначении меня его руководителем. До этого времени действия в основном координировал президент Дзасохов.
Валерий Андреев показал, что среди вариантов предполагаемых действий был "вопрос о компенсации за всех заложников и Гуцериев (глава "Русснефть" Михаил Гуцериев.— Ъ) готов был предоставить на это свои средства"; кроме того, рассматривался и вопрос "выезда террористов с места захвата после освобождения заложников". Для этого были подготовлены автобусы.
— Второго ночью мы затронули вопрос о вывозе тел погибших из школы,— рассказал Валерий Андреев.— Террористы согласились, и третьего с утра разговор был продолжен. Около 11 часов они дали согласие. Был организован инструктаж сотрудников МЧС, найдена подходящая машина. Но при попытке погрузить первое тело раздался взрыв. После него вышедший нашим людям навстречу боевик вел себя спокойно и лишь после второго бросился внутрь школы. Из здания начали выбегать дети, а террористы открыли по ним огонь на поражение. Тогда мной был дан приказ о начале операции по освобождению заложников.
Валерий Андреев поделился своими предположениями относительно цели террористов.— Мы предполагаем, что одним из возможных планов террористов было разжечь в очередной раз осетино-ингушский конфликт. Были данные, что некоторые люди высказывали эмоции в адрес ингушского народа и готовы ответить соответствующими действиями. Угроза была реальной.
— О чем говорил Аушев с боевиками? — спросила одна из потерпевших.— Ему было высказано требование, которое не может являться объектом переговоров,— отчеканил Валерий Андреев.— О выводе с территории Чечни войск и о выходе ее из состава России.
— А почему вы говорили, что заложников 354? — снова спросили из зала.— Мы понимали, что заложников больше, но это были лишь наши догадки. Все наши дальнейшие действия мы планировали, исходя из этой цифры.
— Почему начали стрелять танки? — задал вопрос один из потерпевших.— Поступила информация, что заложников в школе больше нет и что для уничтожения боевиков и подавления их огневых точек необходимо использовать тяжелую технику.
Отвечая на вопрос, почему на переговоры не пошли все четверо, кого требовали террористы, Валерий Андреев ответил:
— Мы не могли найти одного из них — Зязикова. В разговоре с Аушевым террористы сказали, что посредником на переговорах может выступить Масхадов,— продолжал господин Андреев.— Гуцериев и Дзасохов вышли на связь с Закаевым, который находится в международном розыске, и он после колебаний согласился поговорить с Масхадовым. Но больше на связь он не выходил.
"На момент начала пожара живых в школе не оставалось"
Следующим на допрос был вызван глава МЧС Северной Осетии Борис Дзгоев, которого многие из потерпевших обвиняют в том, что из-за нерасторопности его подчиненных при тушении пожара заложники сгорели заживо. Однако министр так не считает.
— После 14.50 3 сентября начала поступать информация, что в школе начал обваливаться потолок,— рассказал господин Дзгоев.— Но на момент начала пожара живых в школе не оставалось. В 15.10 поступила команда на выезд пожарных бригад, и уже через 20 минут пожар был локализован. Мы потушили пожар за 30 минут, и никаких проблем ни с водой, ни с машинами у нас не было.
Представитель интересов потерпевших Сослан Кочиев после этих слов свидетеля задал вопрос Эдуарду Багаеву — одному из потерпевших, принимавших участие в эвакуации заложников из горящей школы, и тот опроверг показания министра.
— Два пожарных шланга были закинуты в гимнастический зал и не доставали до спортзала,— рассказал потерпевший Багаев.— Если бы они доставали, мы бы сами этот пожар потушили. Мы забегали в зал и выносили детей, горящих заживо. Так что ваши слова, что на начало пожара в спортзале не было живых,— неправда.
— Это не мои слова, это говорят заключения судмедэкспертов,— заявил в ответ господин Дзгоев.— Я не согласен с Багаевым! То, что говорит Багаев, это что — факт?
В зале раздались возмущенные выкрики потерпевших, которых с трудом успокоил судья Тамерлан Агузаров. Борис Дзгоев между тем продолжил свое выступление. На этот раз он опроверг слова свидетеля Андреева, заявившего ранее: "Исходя из того, что пожарные прибыли с опозданием, получается, что член штаба, министр МЧС Северной Осетии Дзгоев, наверное, свои полномочия не выполнил".
— Расчеты выдвинулись сразу же и приступили к тушению. Раньше они выдвинуться не могли, потому что не было соответствующей команды,— подчеркнул глава МЧС.
А команду о тушении ему, как выяснилось, давал начальник оперативного штаба генерал Андреев.
— Раньше они пойти не могли, потому что их бы не пустили. Люди пошли добровольно, потому что шла стрельба. За Беслан ни один пожарный деньги не получил, была сделана выплата только семье погибшего сотрудника МЧС, посмертно награжденного орденом Мужества,— закончил свидетель.
"Гуражев, может, вы сопроводили террористов?"
Когда суд вызвал для дачи показаний майора милиции Султана Гуражева, которого, по материалам дела, боевики захватили в селении Хурикау и на его машине сопровождали ГАЗ-66 с основной группой, в зале раздались крики.
— Не поворачивайся к нам — это все такие ингуши, как ты, сотворили! Сволочь!Судье Агузарову едва удалось успокоить потерпевших.
Свидетель Гуражев рассказал, что 1 сентября 2004 года в 7 часов утра он ехал в Моздок, когда увидел въезжающую в село неизвестную ему машину ГАЗ-66.
— Я догнал ее и спросил у водителя, куда он едет,— сообщил свидетель.— Он не ответил. И тут сзади ко мне подбежали люди в камуфляже и в масках и закинули меня в мою же машину. Вместе со мной сели четверо. Один из них на вайнахском языке приказал забрать у меня оружие. Машина тронулась, а за ней и ГАЗ-66. Я не знал, где мы и куда меня везут. Но на большом бесланском мосту я понял, где нахожусь.
Султан Гуражев рассказал, что, когда машина остановилась, раздались выстрелы и два бандита, между которыми он сидел, бросились наружу. Тогда он воспользовался случаем, выпрыгнул из машины и, забежав в один из домов, позвонил в милицию и сообщил о случившемся.
— Почему они вас прямо там, где захватили, как говорится, не порешили? — спросила у свидетеля гособвинитель Мария Семисынова.— Дорогу они сами знали, машину забрали. Там (среди террористов.— Ъ) ваши родственники были?
— Не знаю,— ответил свидетель.Тогда Сусанна Дудиева озвучила показания свидетельницы, которая утверждает, что видела майора Гуражева за рулем, а рядом с ним "сидел мужчина в гражданском".
— Не было такого! — ответил ей свидетель Гуражев.— Гуражев, может, вы сопроводили (террористов.— Ъ)? — тихо спросил судья Агузаров.— Впереди вас видели, на переднем сиденье.
— Я не знаю, как это доказать, но меня там не было,— сказал майор.Тогда судья обратился к подсудимому.
— Кулаев, что говорили о Гуражеве боевики?
— Я слышал, что он ушел или убежал,— ответил Нурпаши Кулаев.— Что-то говорили, что он чей-то то ли знакомый, то ли родственник. Сейчас точно не помню.
"Я три месяца у Ямадаева охранником был"
В конце заседания Тамерлан Агузаров вызвал последнего на вчерашний день свидетеля — отбывающего пожизненное наказание за организацию взрыва в Моздоке автобуса с персоналом военного аэродрома, Рустама Ганиева.
— Знакомы ли вы с подсудимым? — спросила его гособвинитель Мария Семисынова.— Знаком? С ним лично не знаком. Я у них дома жил почти год. Знаком с его братом Ханпаши (он был убит в бесланской школе.— Ъ).
— А брата откуда знаете?— На войне вместе были.
— А дома у них было оружие?
— Дома не было. У Ханпаши был пистолет и гранаты.
Тогда Мария Семисынова огласила показания, где свидетель Ганиев рассказывает о том, что оба брата Кулаевых были боевиками.
— Что вы обманываете?! — почти закричал свидетель Ганиев.— Я такого никогда не говорил!
— Ганиев! — повысил голос судья.— Ну явно обманывает она,— смягчился свидетель.— Читать не умеет, наверное...
Задать вопрос свидетелю попросил подсудимый.
— Ты когда-нибудь слышал, что я был боевиком? Оружие у меня было?
— Нет, не видел,— ответил Рустам Ганиев.
— Так вы, Кулаев, переводчиком, что ли, в школу пришли? — спросил судья Агузаров.
— Нет, меня туда привезли, потому что я три месяца у Ямадаева (кого из трех авторитетных в Чечне братьев Ямадаевых, получивших звания Героев России за вторую чеченскую войну, имел в виду подсудимый, так и осталось неизвестно.— Ъ) охранником был. Когда Ханпаши с Басаевым был, я был у Ямадаева, а потом еще документы готовил, чтоб к Кадырову поступить...
Следующее заседание пройдут во вторник. Ъ продолжит следить за процессом.