методы следствия
В Верховном суде Дагестана вчера допрашивали обвиняемых по делу о двух покушениях на управляющего отделением Пенсионного фонда России по Дагестану Амучи Амутинова (о начале процесса Ъ рассказывал 17 ноября). После их рассказов о том, как велось следствие, становится понятно, почему в Дагестане так часто гибнут сотрудники правоохранительных органов.
Таких даже в СИЗО не берут
За решеткой на скамье подсудимых — бывший начальник отдела рабочего снабжения махачкалинского отделения Северо-Кавказской железной дороги Омар Алилов, бывший сотрудник газеты "МК в Дагестане" Газимагомед Гаирбеков, его брат Магомед и их знакомый Асхабали Газимагомедов. Следствие считает, что в ноябре 2004 года и в феврале 2005 года Омар Алилов и Газимагомед Гаирбеков организовали два покушения на Амучи Амутинова в отместку за то, что тот якобы организовал убийство лидера лакского народа Дагестана Надиршаха Хачилаева. Первый раз рядом с проезжавшим Mercedes господина Амутинова взорвалась заминированная "Ока", второй раз — "Жигули". Чиновник не пострадал. Исполнителями этих преступлений следствие считает Магомеда Гаирбекова и Асхабали Газимагомедова. Вчера их допрашивали в суде.
Первым выступил Газимагомед Гаирбеков. Он рассказал, как 15 марта 2005 года его и брата задержали и отвезли в УФСБ. Там братьям Гаирбековым сообщили, в чем их подозревают, но они заявили, что никакого отношения к покушениям на господина Амутинова не имеют.
— В ИВС ко мне неоднократно приходили работники ФСБ и угрожали, что они заставят нас с братом признаться в покушениях. Эти наши встречи проходили, естественно, без адвоката. 8 апреля нас с братом заставили побриться и предъявили кому-то на опознание в здании УФСБ. На следующий день я увидел своего брата всего в синяках, с перевязанной рукой. Он сказал, что накануне его допоздна держали в здании УФСБ и люди в масках избивали его, пытали электрическим током, требовали, чтобы он признался в покушениях на Амутинова. Их интересовало, кто звонил с трубки брата по поводу приобретения той самой "Оки", которая была взорвана. Магомед сказал мне, что не может даже предположить, кто бы это мог быть. Чтобы остановить пытки, он перерезал себе вены, когда его истязатели отвлеклись. Его отказывались принять в таком состоянии в следственный изолятор Махачкалы. Потом его все же приняли, но составили акт о состоянии его здоровья.
Сам Газимагомед пробыл в СИЗО #1 до 27 апреля, а потом, по его словам, его "вывезли на границу Чечни и Дагестана и передали вооруженным чеченцам".
— Меня поместили в ОРБ-2 (оперативно-розыскное бюро.—Ъ) в Грозном. Это была не камера, а какой-то зиндан. Поздно ночью того же дня меня в наручниках и с повязкой на глазах отвели в какой-то зал. Надев мне на голову противогаз, не задавая вопросов, люди, которых я не мог видеть, до рассвета избивали меня и пытали электрическим током. Затем со мной разговаривал человек, представившийся полковником ФСБ. По-видимому, чеченец. Он обвинял меня в связях с Хаттабом и Шамилем Басаевым, угрожал, что заставят меня признаться, что я был финансистом боевиков. Уходя, он сказал мне: "Мы с тобой будем жить от пытки до пытки".
По мнению подсудимого, основанием для того, чтобы с ним разбирались чеченские силовики, стала кассета, записанная в июле 1999 года. Тогда, по его словам, к нему обратился за помощью отец похищенной девушки Заиры Курамагомедовой. Чтобы освободить ее, пришлось обращаться к лидерам Чечни, в том числе к Аслану Масхадову.
— Ее отец благодарил меня, и, чтобы снять с меня возможные подозрения, мы предоставили кассету в УБОП и просмотрели вместе с тогдашним начальником отдела, расследовавшего похищения людей, Ахбердилавом Акиловым. Все вопросы были сняты уже тогда.
Но, видимо, не до конца.— Практически каждый день, что я находился в ОРБ-2, сопровождался чудовищными экспериментами на мне,— продолжал подсудимый.— В один из дней ко мне зашел молодой человек, представился следователем Ленинской прокуратуры Грозного и сказал, что меня подозревают в участии в незаконном вооруженном формировании и в отношении меня возбуждено уголовное дело. 6 мая ко мне приехали работники дагестанского управления ФСБ, которые раньше "навещали" меня в махачкалинском ИВС. Они расспрашивали меня об отношениях с покойным Надиром Хачилаевым и представителями лакского народа. "Нам все равно, кто это сделал, ты или твой брат. Мы доведем дело до конца,— сказали они, и намекнули: — Все, что ты видел в эти десять дней в Чечне, покажется тебе детской игрой".
Потом Газимагомеда вернули в Дагестан, где ему продлили срок содержания под стражей, и через некоторое время отправили обратно в Чечню.
— И вновь я оказался в ОРБ-2. Пытки возобновились, но уже в более изощренной форме. Речь не шла о даче показаний, я должен был подписать уже готовые протоколы допросов. Мне сказали, что туда же доставили моего брата Магомеда и что нас обоих будут пытать, пока не добьются своей цели. Я слышал, как пытали моего брата. И я согласился подписать протоколы допросов. В них было написано, что я совершал покушения на Амутинова из мести за смерть Надира Хачилаева, что Алилов дважды давал мне деньги на эти цели. Под видеозапись меня заставили повторить содержание этих протоколов.
После этого Газимагомеда Гаирбекова отправили в грозненский СИЗО, но врач отказался принимать арестанта.
— Меня отправили обратно в ОРБ-2 и ночью пытали за то, что я сказал в СИЗО, что меня пытали.
В августе суд Чечни вынес Гаирбекову приговор, признав его виновным в участии в незаконном вооруженном формировании и незаконном ношении оружия. На следующий день его этапировали в махачкалинский СИЗО.
Следующим показания давал Магомед Гаирбеков. Он рассказал, что дважды пытался вскрыть себе вены, чтобы прекратить мучения.
— Они хотели, чтобы я дал показания на Омара Алилова и Гази Газиева (начальник махачкалинского отделения Северо-Кавказской железной дороги, член госсовета Дагестана.—Ъ),— сообщил Магомед.— Один из оперативников по имени Магомед даже обещал мне $50 тыс. за это. Они хотели через Алилова "подтянуть" Газиева.
Легкой смерти никто не обещал
Предполагаемого организатора покушений Омара Алилова сотрудники ФСБ задержали 5 июня в махачкалинском аэропорту, 17 июля ему было предъявлено обвинение.
— 23 июля меня вывезли в здание УФСБ,— рассказал подсудимый Алилов,— на голову надели целлофановый мешок, завели руки за спину и надели наручники. Затем в кабинет зашли люди и спросили: "Ты будешь говорить или тебя вывезти в Чечню?" Я сказал, что мне нечего говорить, а они ответили: "Наше дело предупредить". Меня передали каким-то работникам, они затолкали меня в "Газель". Везли два-три часа, потом вывели, поставили на колени и сказали, что, если я дам показания, меня отправят назад, что у них есть постановление о моем освобождении. Я спросил, что надо подписать. Они ответили: "Скажи, что Газиев дал тебе деньги, а ты нанял Газимагомеда Гаирбекова для покушения на Амутинова". Я спросил: "Как я могу дать такие показания, если я не знаю этих людей?" Мне сказали: "Твоя судьба в твоих руках". Потом они ушли, оставив меня каким-то людям, и посоветовали им "подогреть меня на фугасе". К моим рукам привязали провода, и я подумал, что они на самом деле хотят меня взорвать. Но по проводам пустили ток. Я неоднократно терял сознание, меня обливали водой и приводили в чувство. Потом надели противогаз и остановили дыхание. Один из них спросил: "А если мы сейчас приведем твоего младшего сына и убьем его на твоих глазах?" Угрожали, что инсценируют попытку к бегству и убьют меня. Я сказал, что пусть лучше убьют, но они ответили, что легкой смерти мне не обещают.
8 августа Верховный суд освободил господина Алилова под подписку о невыезде. Потом он долго лечился в больнице.
Последним допрашивали Асхабали Газимагомедова, задержанного 13 мая. Он предположил, что его задержали из-за митинга у здания УФСБ, прошедшего в конце апреля. Тогда он сказал в камеру тележурналиста, что все теракты в Дагестане совершают фээсбэшники, и видел, что спустя некоторое время камеру у журналиста отобрали. Потом Газимагомедов поделился своими соображениями со следователем, и тот заметил: "А тебе надо было это говорить?"
Ъ продолжит следить за процессом.