обозреватель
Среди мифов, любимых приверженцами "объективного и неидеологизированного" взгляда на действительность, есть такой: социализм бывает правильный и неправильный. Правильный — это в Скандинавии, неправильный был и есть во всех прочих странах, угодивших под власть самого прогрессивного учения, от покойного СССР до Кубы. При этом как-то забывается элементарное соображение: норма всегда представлена большинством, и это справедливо хоть в политической ориентации, хоть в сексуальной. Если не забывать о таком формальном, но единственном непротиворечивом подходе, то следует признать, что правильный-то — нормальный, обычный — социализм как раз получался у Сталина, Мао, Пол Пота, Кастро, в африканских племенных государствах, охотно вставших на соответствующий путь развития за бесплатные "калашниковы" и еду... А неправильный, нетипичный — это Швеция, которая накопила за столетия мирной жизни и классического капитализма огромные богатства и воспитавшая работящий народ, после чего и смогла себе позволить социализированную систему распределения, не приведшую к общей нищете.
Северная Корея — самый правильный социализм среди немногих подобных режимов, еще доживающих отмеченный массовыми социалистическими экспериментами ХХ век. Там все сохранилось в первозданной принципиальной чистоте: идеологическое шаманство, поклонение вождю-идолу, невменяемая милитаризация, порядок показательной казармы... И, естественно, нищета — тотальная, потрясающая, все время на грани голодомора. Потому что первый и обязательный признак настоящего социализма есть абсолютная неэффективность экономики во всем, что обеспечивает человеческую жизнь. Ракеты из последних сил социализм худо-бедно, но в состоянии делать, обеспечить всех сносной едой и одеждой — нигде и никогда. С поправкой на национальные традиции система везде повторяла советский образ жизни: с бомбой, но без штанов и колбасы, проедая капиталистическую помощь, но грозя капиталистам тощим ядерным кулачком, с лагерной скудной пайкой, но непоколебимыми под присмотром чекистов убеждениями.
И как только начальство этого гибрида тюрьмы и детского сада допускало хоть малейшую слабину, все начинало рушиться. Пример в этом подал, конечно, Советский Союз: перестройка показала, что безобразие улучшить нельзя, любое хирургическое вмешательство ведет к смерти пациента. Любимый вождь Ким Чен Ир сделал единственно разумный вывод: никаких реформ, взошедшую на почве безысходности и пробивающуюся сквозь тоталитарный бетон частную торговлю — под корень, основы колебать не дадим. Собственно, и этому он, возможно, научился у старшего брата: когда-то другой любимый вождь придавил НЭП и тем надолго задержал крах плановой экономики, более того — сумел выжать из нее все, на что она способна, то есть военное могущество. А что еще нужно вождям?
Только конец-то все равно один. У людей есть неискоренимая привычка: они хотят есть. И рано или поздно, но истинный социализм разрушается этим человеческим недостатком.