обозреватель
Выборы то в одной, то в другой стране, бесконечной чередой проходящие у нас перед глазами, мы вольно или невольно примеряем на себя, пытаясь распознать в них черты сходства и различия с нашими выборами. В течение последнего года именно под таким углом зрения мы следили за выборами в Америке и на Украине, в Германии и Польше. По мере приближения президентских выборов-2008 в России практический интерес к демократическим выборам в тех или иных странах, их логике, законам, скрытым пружинам будет закономерно нарастать. В этом смысле польский опыт, несмотря на невозможность его повторения у нас, также не может не обладать для нас ценностью. Хотя бы потому, что в отличие от тех же США или Германии Польша не так давно была вместе с нами частью одного восточного блока. И вместе с нами, хотя и несколько раньше, в свое время торжественно объявила о том, что приступает к демонтажу социализма.
В этом смысле последние польские выборы позволяют особенно наглядно ощутить, насколько далеко ушли друг от друга за каких-то полтора десятилетия государства, которые после распада коммунистического лагеря вроде как пошли в одном направлении. Сегодняшняя Польша, завершающая десятилетие правления президента Квасьневского, вступает в новую политическую эпоху в условиях резкого падения доверия к власти, погрязшей в коррупционных скандалах. Нечто подобное наблюдалось и у нас на закате продолжавшейся примерно столько же ельцинской эпохи, когда рейтинг популярности первого президента демократической России в итоге скатился до ничтожных 6%. Однако на этом сходство заканчивается. Можно ли было в Польше, как некогда в России, осуществить операцию "Преемник"? Конечно, нет. И в этом принципиальное отличие двух стран, вышедших из "одной шинели Дзержинского".
Выборы не преемника президента Квасьневского, а того, кто должен стать его политическим антиподом, в условиях посткоммунистической Польши просто не могли оказаться безальтернативными. И таковыми не стали. То, что во втором туре президентских выборов боролись Дональд Туск и Лех Качинский, представляющие один политический фланг — правый, вовсе не было неким политическим спектаклем, разыгрываемым одной властной командой, которая идет на смену другой. И то, что интрига выборов, внешне протекавших довольно вяло, словно от выборов этих для поляков мало что зависит, сохранялась до последней минуты,— лишнее тому подтверждение.
Сегодняшний польский опыт напоминает, что невозможность осуществления операции "Преемник" и проведения безальтернативных выборов в рамках "управляемой демократии" становится отличительной чертой новых зрелых демократий, вырастающих в Восточной Европе на обломках коммунизма. Неприятное напоминание. Но как бы то ни было, почему мы так давно и активно не любим Польшу, а Польша — не любит нас? Может быть, дело вовсе не в каких-то событиях позапрошлого века. Просто и мы, и они чувствуем это принципиальное отличие, возникшее между нами совсем недавно. Хотя и не пытаемся себе в этом признаться.