обозреватель
Судить побежденных — громко, торжественно, с демонстративным соблюдением юридических процедур — начали в середине прошлого века в Нюрнберге, после победы союзников над нацистской Германией. А во времена более простодушные неудачливых военачальников победители сажали на кол, варили в кипящей смоле и наказывали другими традиционными способами без прокуроров, адвокатов и прессы. Это было хотя бы честно.
Пожалуй, первым, кого всего лишь сослали в индивидуальную исправительную колонию на остров Эльба, был Наполеон. Однако его побег из мест заключения и последующие неприятности для демократической общественности научили ее тому, что с побежденными надо разбираться по всей строгости специально для такого случая созданных законов.
Поэтому-то нацистских людоедов судил Нюрнбергский трибунал, специально придуманный международный орган, не предусмотренный законодательством ни какой-либо из союзных стран-победительниц, ни, конечно, Германии, в которой подсудимые и совершали все им вменявшееся. И советским обвинителем выступал будущий генпрокурор СССР Руденко, у себя на родине требовавший смертной казни для врагов народа и прочих, как выяснилось впоследствии, невинно репрессированных. Однако за это никто Руденко никогда не судил, как и его начальника Сталина, поскольку при жизни этих вполне криминальных на нормальный человеческий взгляд персонажей никто Советский Союз не победил.
Гады были Геринг, Кейтель и прочие, повешенные в военной тюрьме Шпандау американским капралом-палачом? Гады, и повесить их было мало. Правовым ли был приговор Нюрнбергского трибунала? Не знаю и думаю, что определенные сомнения в этом есть и у более сведущих в теории юриспруденции, чем я, людей.
Так надо ли судить и осуждать тиранов и народоубийц, организаторов геноцида и прочих душегубов государственного масштаба? Вероятно, надо. Только прежде надо договориться, что существуют международные законы, которым должны подчиняться решительно все страны мирового сообщества. По этим законам действующие тираны, а не только уже побежденные, должны считаться преступниками, объявляться в розыск, и все цивилизованные страны должны относиться к ним как к преступникам. Ну, например, приехал такой как бы глава государства с официальным визитом, а его прямо на ковровой дорожке у самолета — в наручники под обычный, а не почетный караул. И ежели какая цивилизованная страна так не поступит, а, напротив, имея геополитические интересы, организует негодяю радушный прием и будет вести с ним переговоры, желая насолить какому-нибудь своему контрпартнеру, как говорят у нас теперь, то и с этой страной разбираться по всей строгости за укрывательство... Потому что преступник — он должен считаться преступником по факту совершения преступления, а не только с того момента, когда его удалось поймать.
Понятное дело, победителей не судят. Но и побежденных судить — как-то оно того... в пустой след и слишком легко. И Пиночета, и даже Саддама. Потому что получается, что судят не за тиранию, а за то, что не удержался в тиранах.