В Лос-Анджелесе вчера умер Уильям Фридкин, один из отцов «Нового Голливуда» 1970-х, великий революционер жанрового кино, судьба которого иллюстрирует максиму «так проходит мирская слава». Он не дожил нескольких недель до своего 88-летия и до премьеры на Венецианском фестивале своего последнего фильма «Военный трибунал по делу о мятеже на Кейне».
Уильям Фридкин
Фото: Carlos Barria/File Photo, Reuters
Уильям Фридкин
Фото: Carlos Barria/File Photo, Reuters
В 1971 году на экранные улицы Нью-Йорка ворвался новый герой: такого борца за справедливость, закон и порядок Америка еще не видывала. Похожий то ли на проповедника-шарлатана, то ли на злого клоуна, полицейский Джимми Дойл в ослепительном исполнении Джина Хэкмена носил прозвище Попай в честь комического морячка из мультиков. Одинокий, неухоженный, плоть от плоти столь же неухоженного города, неразборчивый в связях, на лицо ужасный, недобрый внутри, несдержанный на язык и пальбу, этот пролетарий полиции на чистом адреналине пытался разгромить международную сеть по импорту героина в США.
«Французский связной» 35-летнего Уильяма Фридкина завоевал пять «Оскаров» и совершил настоящую жанровую революцию: по сути, это был первый неонуар.
Фридкин, питомец чикагского телевидения, к тому времени поставил несколько вполне анемичных фильмов, музыкальных или абсурдистских. Состояние Голливуда к тому моменту было бы правильнее всего описать как клиническую смерть, срочно требовалось переливание свежей крови, и «Французский связной» стал едва ли не первой инъекцией такого рода в тело агонизирующего гиганта. Фридкин наряду с Копполой, Скорсезе, Лукасом и Богдановичем создал «Новый Голливуд».
По легенде на идею фильма его навел старик Ховард Хоукс, с дочерью которого тот встречался. Автор великого гангстерского фильма «Лицо со шрамом» (1932) резонно оценил опусы «зятька» как «фигню» и посоветовал снять «хорошенькую погоню», о которой только и мечтают зрители. Фридкин урок усвоил: гонка Попая на автомобиле за поездом надземки, захваченным киллером мафии, ошеломляет до сих пор.
На пике славы Фридкин подступился к еще одному жанру, пребывавшему тогда почти в ничтожестве — к фильму ужасов. И снова сорвал банк. Снятый за $12 млн «Экзорцист» сорвал в мировом прокате $402 млн.
И это притом что, экранизируя нелепый роман об одержимой африканским демоном Пазузу 12-летней Риган, режиссер не отказывал себе буквально ни в чем. Зрителей должно было бы тошнить от сцен, в которых Риган извергала в лицо священника зеленую жижу, мастурбировала распятием или вращала головой на 360 градусов. Но нет: режиссер мастерски владел не просто эстетикой, но поэтикой отвратительного, и лютый трэш органично сочетался с нешуточной метафизикой. Собственно говоря, из «Экзорциста» (наряду с «Ребенком Розмари» Романа Полански, снятым в 1968-м) «растут ноги» львиной доли современных фильмов ужасов, в которых, куда ни плюнь, попадешь в сатанинское дитя.
Чем выше ты поднимешься, тем тяжелее падение — гласит злая мудрость. Почувствовав себя «царем горы», Фридкин взялся за фильм, который до конца жизни считал своим главным опусом и который стал его крупнейшим финансовым поражением. При бюджете, возросшем с 2 млн до 22,5 млн, «Колдун» (1977) собрал в прокате лишь 9 млн. По сложностям и затянутости съемок в джунглях Доминиканской Республики, по мучительности кастинга он вполне может считаться мини-аналогом «Апокалипсиса сегодня», тогда же снимавшегося на Филиппинах Копполой.
«Колдун» был экранизацией романа французского писателя и авантюриста Жоржа Арно «Плата за страх», уже образцово перенесенного на экран Анри-Жоржем Клузо в 1953-м. Фридкин преклонялся перед классиком французского кино, и тот охотно уступил ему права на роман, которыми, к слову, не обладал. Фридкин переусложнил историю об интернационале опасных лузеров, самоубийственно гоняющих по немыслимым тропическим дорогам грузовики с нитроглицерином, однако создал свой мизантропический и барочный шедевр.
Дальше все шло все хуже и хуже. Фридкин не то что бы утрачивал свой дар. Просто с каждой неудачей в глазах публики и бизнеса он словно ожесточался, эпатировал, делал все, чтобы его любили все меньше и меньше.
Из «Разыскивающего» (1980), триллера о полицейском, преследующем садиста-убийцу геев, пришлось вырезать 40 минут действия в садомазохистских барах, в омуте которых тонул герой Аль Пачино. Чуть удачливее был отменный и «стильный» неонуар «Жить и умереть в Лос-Анджелесе» (1985), где два оперативника так же тонули в омуте безнаказанного насилия и коррупции.
«Правила боя» (2000) оказались неудачным экскурсом в область милитаристского кино, да еще и вызвали попреки в расизме и исламофобии. «Загнанный» (2003) казался ужесточенной версией «Рэмбо». «Глюки» (2006) — озадачивающим гимном паранойе. Хотя увенчанная аутодафе героев история о чокнутом ветеране, уверенном, что стал жертвой экспериментов спецслужб и выковыривающем из тела невидимых жуков, смотрится сейчас не столько как выплеск режиссерской мизантропии, сколько как отменная метафора всего, что творится в современном мире. Такой же метафорой грозит стать и последний фильм Фридкина. Недаром он перенес знаменитую историю о неповиновении команды невменяемому капитану из эпохи Второй мировой в наши дни.