Главными литературными достижениями все чаще становятся произведения в жанре нон-фикшн. СВЕТЛАНА АЛЕКСИЕВИЧ предпочитает именно "нехудожественную" литературу и как писатель, и как читатель.
— Этой весной вы приняли участие в Нью-Йоркском международном литературном фестивале, организованном американским ПЕН-центром, и участвовали в круглом столе "Писатель и современные катастрофы".
— Это действительно был очень серьезный разговор. Открывал фестиваль председатель ПЕН-центра Салман Рушди. А в круглом столе участвовали Ричард Капучински, немецкая писательница Каролин Эмке, мексиканка Елена Понятовская, американец Филип Гуревич. Речь шла о тех новых условиях, в которых оказался весь мир: Америка воюет, Россия воюет. Нигде, ни в Барселоне, ни в Лондоне, нельзя остаться в стороне от той войны, что называется терроризмом. Поэтому сейчас так востребован оказался опыт русского страдания. Ведь европейцы и американцы уже давно живут в другом, достаточно комфортном и почти лишенном эмоциональных переживаний обществе.
— К какому выводу пришли литераторы: о катастрофах лучше говорить в жанре нон-фикшн или все же они могут стать предметом для художественного вымысла?
— Я скажу достаточно банальную вещь: человек уже лет пятьдесят отдает предпочтение нон-фикшн. Жизнь настолько быстротекуща, что человек просто не успевает за всем уследить. Поэтому он ищет либо массовую культуру утешения и развлечений, чтобы было не так страшно, либо все же стремится сам во всем разобраться. Трагедии настолько глубоки, настолько неожиданны, что они опережают даже самую чудовищную фантазию. Ни наши слова, ни мы сами оказываемся к этому не готовы.