Вчера в Центре Жоржа Помпиду в Париже открылась большая ретроспектива художника Такиса (Takis Vassilakis), творчество которого критики связывают с движением кинетизма 50--60х годов. В экспозиции — как известные "телескульптуры" и "тележивопись" мастера, так и его ранние скульптуры.
Видимо, в истории искусства ХХ века кинетизм останется последним "жизнестроительным" интернациональным движением. Пафос переустройства мира художественными средствами, возникший на волне второй индустриальной революции 50--60х годов, на некоторое время объединил художников Парижа и Буэнос Айреса, Милана и Дюссельдорфа, Лондона и Мадрида. Тогда же на горизонте замаячила полузабытая Москва — там появилась группа "Движение". Снова, как сорок лет назад в эпоху конструктивизма, художники уподобились инженерам. Проектное мышление и рационализм пришли на смену экспрессии и экзистенциальной драме послевоенной абстракции. "Долой переживания и мистификацию, да здравствует новая технология", — с таким призывом выступила в 1960 году группа парижских кинетистов GRAV (Groupe de recherche d"art visuel).
Акция Такиса "Невозможное: человек в пространстве", проведенная им в том же 1960 году в парижской галерее Iris Cler, на фоне такого рационализма демонстрировала нечто почти мистическое — человек с металлической штангой в руках парил под потолком галереи. Видимость левитации достигалась за счет скрытых мощных электромагнитов. Трудно сказать, чего было больше в этом действе — мистификации или искреннего восхищения возможностями современной техники.
Такис — гофмановский механик, алхимик, стремящийся соединить точные науки с магией. Не случайно и вся его деятельность проходит в стороне от групповых проектов, совместных выступлений и выставок. Одиночка, он не окружен учениками и не занимается преподаванием. Любовь к рукомеслу могла бы сблизить его с "конструктором сумасшедших машин" Жаном Тэнгели, если бы не та серьезность, с какой Такис относится к своим созданиям. Ему претит ирония швейцарского "механика", равно как и прикладной кинетизм Шеффера и Сото (Soto), анимирующих своими конструкциями общественные пространства. Из его мастерской появляются некие мутанты — электроламповые "медузы", скрежещущие телеантенами "насекомые", "идолы", собранные из диодов. Собранные вместе, как это было на его выставке 1981 года в Центре Помпиду "Три тотема. Музыкальное пространство", они производят завораживающий эффект своим тотальным воздействием на зрителя — светом ламп, колебаниями маятников, скрежетом металла. Это дало повод писателю Уильяму Берроузу (William Burroughs) сказать: "Можно подумать, что слышишь, как думает металл". Кажется, что воспетая некогда Раулем Дюфи "Фея электричества"(так называлось его панно 1937 года) спустя тридцать лет превратилась в колдунью, которая пугает людей мертвенным светом, источаемым электронными тварями Такиса.
Подобно своему предшественнику — конструктивизму — кинетизм 60х годов разменял свой жизнестроительный пафос на прикладные поделки, потонув в современном декоративизме. И если динамические конструкции основного отряда кинетистов теперь можно себе представить в качестве некоего луна-парка, то за произведениями Такиса, пожалуй, следует зарезервировать особую площадку — "комнату ужасов".
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ