Нижняя палата парламента Германии проголосовала за поправки, которые упрощают продажу акций в компаниях, находящихся под внешним управлением, без национализации. Мера объясняется обеспечением энергетической безопасности. Для чего на самом деле нужны такие изменения? И есть ли в связи с этим какие-то угрозы для российских компаний и РФ? Эти и другие вопросы экономический обозреватель “Ъ FM” Константин Максимов обсудил с директором ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН Федором Войтоловским.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
— Я правильно понимаю, что эти поправки в закон об энергетической безопасности теперь позволяют пропустить этап национализации и приступить фактически к продаже, будем называть вещи своими именами, конфискованных активов «Роснефти»?
— В этой затее немецкого правительства есть большое лукавство. Потому что де-факто, если активы национализируются, то государство, которое их национализирует, обязано заплатить компании, теряющей активы, компенсацию. Это создает основание для серьезных правовых претензий и для решения вопросов в международных судебных органах.
— Для споров, проще говоря.
— Да, во всяком случае, для серьезного оспаривания. Сейчас активы компании «Роснефть» — это нефтеперерабатывающие предприятия, крупная доля в этих нефтеперерабатывающих предприятиях на территории Германии. Они находятся под так называемым доверительным управлением. Это означает, что ими распоряжается некая немецкая компания, которую уполномочило правительство страны, но речь не шла о продаже. Думаю, Бундесрат поддержит решение Бундестага, поэтому фактически создается правовая основа для того, чтобы компания, у которой в доверительном управлении находятся активы, могла продать их без выплаты какой-либо компенсации пострадавшей стороне — «Роснефти».
— Я хочу понять, это действительно сейчас самая масштабная экспроприация, конфискация или есть более серьезные прецеденты?
— Пока это самый крупный прецедент попытки конфискации активов российской компании. Причем, подчеркиваю, это не конфискация — фактически выстроена схема изъятия этих активов без выплаты какой-либо компенсации. Была похожая ситуация с «Газпромом», как вы знаете, там несколько меньшие активы, но тоже весьма и весьма существенные, миллиардные активы, которые перешли под оперативное управление, а сейчас фактически стали подконтрольны немецкой компании.
На мой взгляд, очень интересна не только экономическая, но и политическая составляющая этого процесса. С одной стороны, создается прецедент — изъятие активов одной из ведущих российских компаний, причем ответственного игрока на европейском рынке, высокоуважаемого игрока в международных топливно-энергетических кругах. После чего они передаются в оперативное управление, а дальше без каких-либо гарантий выплат эти активы уходят третьей стороне.
— Хорошо, Россия под атакой, но ведь это своеобразный прецедент и для других компаний. Я читал оценки юристов, которые считают, что в документе максимально размытые формулировки для того, чтобы потом иметь возможность трактовать закон в зависимости от политической воли кабинета или даже будущих кабинетов, то есть это фактически «энергетическая бомба».
— Именно. Кстати, соображениями экономической или энергетической безопасности и Соединенные Штаты Америки, и страны Евросоюза очень часто обосновывают решения, которые, строго говоря, являются нарушением норм международного права, но выгодны тем или иным интересантам. Возьмем правила ВТО. И США, и ЕС, вводя торговые ограничения в отношении российских компаний, де-факто нарушают правила Всемирной торговой организации.
— По-моему, на эти правила все давным-давно махнули рукой.
— Тем не менее каждый раз для такого действия им нужно обоснование. Вот они аргументируют это экономическими соображениями. Здесь интересно, как соображения экономической безопасности не столько Германии, сколько других стран Евросоюза повлияли на это решение немецкого правительства.
— Забегая вперед, это давление Польши, попытка перекрыть нефтепровод «Дружба» и теперь говорить, что мы через нефтепереливные терминалы не можем вам дать достаточное количество нефти, поэтому отдавайте компанию, а мы, если что, потом ее прикупим?
— Именно так, причем не только Польша. На мой взгляд, за всей этой историей стоит Вашингтон.
— Тогда вернемся к тем самым цифрам. Я с вашего позволения их озвучу: в процессе голосования 382 голоса было отдано за этот законопроект, и, внимание, 272 против. То есть, мягко говоря, решение принято даже не совсем с серьезным перевесом. Все-таки продавили его «зеленые»?
— Парадокс заключается в том, что раньше социал-демократы были достаточно надежными партнерами России, в том числе по вопросам энергетической безопасности Европейского союза и в вопросе сотрудничества в топливно-энергетической сфере. Сейчас все поменялось. По сути, социал-демократы и «зеленые» оказались проводниками атлантической повестки, они занимают жесткую позицию по поводу специальной военной операции России на Украине, и поддерживают ответные действия и очень многие другие.
— А у Москвы есть варианты ответа, помимо очевидного обращения в суды?
— Да, на мой взгляд, есть возможность использовать ответные меры.
— Какими они могут быть?
— В 2022 году был издан указ президента №520 о мерах в энергетической и финансовой сферах, связанных с недружественными действиями ряда стран и компаний. И он дает серьезные основания для того, чтобы Российская Федерация могла осуществлять ответные шаги, в том числе связанные с изъятием замороженных активов и с национализацией. На мой взгляд, Россия до последнего времени проявляла предельную сдержанность и осторожность, чтобы продемонстрировать, что мы готовы играть по старым правилам и готовы сохранять взаимовыгодное сотрудничество.
— Пора правила менять?
— Видимо, да, потому что Российская Федерация показывала максимальную ответственность и корректное отношение к тем зарубежным инвесторам и к тем компаниям, которые работали на территории страны. Уходите? Ваши активы переходят под оперативное управление, но вы остаетесь акционерами. Сейчас, видимо, требуются более жесткие ответные действия.