Вчера, перед отъездом в Рязань на фестиваль детских и кукольных театров, московский театр "Тень" показал свой новый спектакль "Парус", в котором соединились музыка Бизе и Чайковского, стихи Лермонтова и Мигеля де Рамиреса.
Театр "Тень" расположился на втором этаже обычного дома на Октябрьской улице, около одного из "лучей" гигантской звезды Театра Армии. Но тень монстра не давит на Майю Краснопольскую и Илью Эпельбаума, которые придумали этот театр и вот уже три года работают в нем и режиссерами, и актерами, и художниками, и администраторами. Они — муж и жена, и первые спектакли придумывали как подарки к дням рождения своих детей.
"Парус", как нетрудно предположить, открывается строками хрестоматийного лермонтовского стихотворения. Но вслед за ними начинаются неожиданности. Фантазия авторов спектакля перебрасывает действие из России в Испанию. Правда, они подстраховались — в программке воспроизведены слова Чайковского: "Я убежден, что 'Кармен' будет самой популярной оперой в мире". Два композитора — Чайковский и Бизе — смотрят на зрителя с этой же страницы, а их музыкальные фрагменты, то соединяясь, то споря, образуют музыкальный сюжет спектакля (справедливости ради надо сказать, что "Кармен" звучит в версии Родиона Щедрина).
Создатели спектакля трансформируют технику старинного театра теней — силуэты отсутствуют. Рука художника бежит по стеклянным пластинкам, оставляя на них острые росчерки линейных рисунков. Луч света проецирует их на натянутый перед публикой белый нейлоновый экран, и возникают нехитрые оптические чудеса: всадник бежит к укрывшейся в замке красавице, рога быка с всаженной между ними пикой становятся поэтической лирой, экспрессивный профиль испанской папиросницы преображается в скрытое вуалью лицо героини русских романов. Театр актера сменяется театром художника, а нехитрая механика классического театра теней сменяется мультипликационной эстетикой экспрессионистского рисунка.
Когда свет за экраном гаснет, зрителям остаются лишь разбросанные по залу листки с эскизами рисунков "Паруса" — как свидетельство того, что произошло только что на их глазах и, возможно, не повторится.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ