фестиваль балет
На Чеховском фестивале в Театре имени Моссовета Ballet Biarritz показал свой второй спектакль — "Кровь звезд" (о первом см. Ъ от 23 июня). По мнению ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ, этот балет спасли белые медведи.
Спектакль "Кровь звезд" поставлен по мотивам древнегреческого мифа о нимфе Каллисто, приглянувшейся любвеобильному Зевсу и превращенной ревнивой Герой в медведицу. В зверином облике несчастная нимфа едва не погибла от рук собственного сына Аркада, но Зевс успел перевоплотить ее в созвездие — Большую Медведицу. Хореограф Тьерри Маланден, не копаясь в подробностях мифа, написал поэтическое либретто в 13 частях и подобрал необходимую музыку. Марши, галопы и вальсы Иоганна Штрауса пригодились автору для моторных массовых сцен, песни Густава Малера — для сольных лирических. Современный хореограф не стал, разумеется, одевать своих артистов в греческие туники и хитоны — единые для всех костюмы-трансформеры состояли из утяжеленного корсетом боди телесного цвета, сине-черных колетов и длинных пышных юбок с ламбрекенами. Комбинируя эти части одежды, можно было танцевать хоть кабарешный галоп, хоть классическую вариацию, хоть совокупление.
Все это и было исполнено в излюбленной манере Тьерри Маландена, представляющей собой смесь традиционной классики с доступными приемами современного балета. Из последних были выбраны самые наглядные. Например, выгибание крестца при раздвинутых ногах обозначало вожделение; покачивание чреслами — готовность к действию; женская стопа, просунутая между мужскими ляжками,— начало полового акта; сплетение конечностей при перекатывании на полу — сам процесс; поглаживание руками живота — беременность; волнообразные движения корпуса — роды. Впрочем, в этом движении жизни не было ничего натуралистического или шокирующего: облагороженные дотянутыми подъемами и классически выворотными ногами артистов все эти па просто объясняли публике, что происходит. Разобраться в сюжете было действительно непросто, потому что хореограф не стал персонифицировать героев мифа — слишком наивно для современного автора. Скажем, роль Каллисто исполняли попеременно несколько женщин: более хрупкие потребовались для романа с Зевсом, самая дородная — для родов, ведь ей пришлось таскать на закорках двух "новорожденных" мужчин (у Аркада в балете появился двойник).
Лексическая фантазия автора оказалась не столь изощренной — набор движений и их комбинаций был невелик. Хореограф, явно утомленный сочинительством, к середине балета даже прибегнул к спасительному приему "воспоминаний", что позволило ему почти дословно повторять фрагменты из ранее показанных дуэтов. Когда, казалось бы, все средства были исчерпаны, на помощь автору пришел сюжетный ход по превращению нимфы в медведицу. Сначала артисты немного поиграли с искусственной головой зверя, но это не возымело особого эффекта. Зато когда зазвучала музыка Минкуса и, повторяя знаменитый выход "теней" из "Баядерки", на сцену заявилась целая стая белых медведей и принялась поднимать ноги в арабесках, зал разразился дружным хохотом. А у критиков появился повод написать хоть что-нибудь позитивное о гастролях Ballet Biarritz.