На парламентском часе в Государственной думе с депутатами общались руководители Министерства культуры. В отличие от предыдущих выходов в народ министра Александра Соколова, разговор получился, можно сказать, даже деловой. И слова произносились серьезные: "патриотизм", "прославление России", "проблемы воспитания молодого поколения".
Мышление у российского руководства подчеркнуто метафорическое. Безусловными чемпионами в этом спорте могут считаться Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Андрей Жданов, Никита Хрущев и Виктор Черномырдин. Новый этап в шествии метафоры открыл Владимир Путин — начав с "мочить в сортире", он не устает выступать в жанре "сказал как отрезал". Нынешний российский министр культуры, музыковед и профессор Московской консерватории Александр Соколов в начале своей министерской карьеры давил аудиторию длинными фразами с обоймой гуманитарных терминов, но в последнее время тоже предпочитает короткие и яркие метафоры. То у него выползает в мир "стоглавая гидра интернета", то рекламные паузы видятся "вторжением инфекции", то живопись Шилова характеризуется как "аскетизм карандашного рисунка и феерия красок". Такое сказать может только человек, испытывающий почтение к слову. Некоторым это не нравится — недаром министр иного жанра Сергей Шойгу однажды слушал-слушал, не выдержал и закричал: "Мы, в конце концов, правительство, а не филармония!" И он был прав: действительно, не филармония и даже не перепутанная с ней консерватория, которой, собственно, и руководил до назначения в верхи профессор Соколов.
Последнее явление Минкульта народу показало, что к критике прислушались. В Госдуме от него не услышали ни одной метафоры. Он говорил о рублях и процентах, о том, что денег на культуру выделяют мало и того, что выделят в следующем году, все равно не хватит, а тут еще реконструкция Большого и Мариинского театров, которая съедает 62% выделенных министерству на капитальное строительство средств. Не помогли ему и коллеги. "Трехглавая гидра Минкульта" в лице господ Соколова, Швыдкого и Сеславинского вообще не произнесла ни одной "красивой" фразы. Это настораживало. Похоже, они хотели донести до народных избранников что-то экстраординарное.
Так как в нехватке денег на культуру ничего экстраординарного нет, искать стоит в сфере идеологической, обратить на которую внимание просили, умоляли и приказывали Минкульту уже давно. В апреле прошлого года новоиспеченного министра культуры премьер Михаил Фрадков так прямо и спросил: "Вы патриотическим воспитанием молодежи будете заниматься?" "Надо показывать в СМИ позитив реальной жизни,— уверенно ответил тогда Александр Соколов,— а также людей, работающих на голом энтузиазме". Сегодня его ведомство рапортует еще более уверенно: детские кинокартины выпускаются в невиданном доселе количестве, телевизионные передачи финансируются только те, которые посвящены "высокому и светлому", а "на патриотическое кинопроизводство идет половина бюджета ведомства".
Чеканнее других формулировал глава Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой: "Деньги государства должны тратиться на воспитание патриотизма. Мы настаиваем, чтобы госсредства тратились на прославление России, а не на ее унижение". Под унижением России в данном случае понималась в первую очередь "порнография на телеэкранах", против которой намерено бороться культурное руководство страны.
Идея о том, что культура несет в себе "воспитательную функцию", не бином Ньютона. Но то, что эта "воспитательная функция" должна стать главенствующей идеологией и контролироваться государством,— это уже гораздо серьезнее. Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) 1946 года "О журналах 'Звезда' и 'Ленинград'" так прямо и говорило: "Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия". А постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) "О кинофильме 'Большая жизнь'" (в фильме "главное внимание уделено примитивному изображению всякого рода личных переживаний и бытовых сцен...") обещало, что "партия и государство будут и в дальнейшем воспитывать в народе хороший вкус и высокую требовательность к произведениям искусства".
Стилистика, конечно, пока еще несколько иная, но синтаксис уже приближается к идеальному риторическому строю знаменитых постановлений. Главное здесь — красивое противопоставление и точечный удар резким определением. Говоря о том, как осмысленно и целенаправленно нынче финансируются государством патриотически выдержанные фильмы и программы, чиновники нынешнего Минкульта не забывают и об "обратной стороне" кино- и телепоказа — о "порнографии". Вектор "хорошее" (патриотическое, "прославление России") искусство против "плохого" (порнографического, "унижение России") задан. Что понимается под последним, не объясняется. Таким же образом были построены и ждановские речи: "идейное" — "безыдейное", "советское" — "буржуазное", "общественное" — "личное". Масла в огонь сравнений подлил еще и министр обороны, полгода назад обронивший слово "пошлость", заклейменное в истории советского искусства тем, что именно его вставлял куда ни попадя Сталин, правивший постановление о Зощенко и Ахматовой. Сергей Иванов потребовал "прекратить дебилизацию населения 'Аншлагом' и другой телепошлятиной", но дискурс выбрал верный, не раз предшественниками проверенный.
Описывая удачи в работе ведомства, Михаил Швыдкой выдвинул в качестве козырной "патриотической" карты несколько финансируемых из госбюджета проектов: это, "в частности, производство сериала 'Идиот', создание документального кино о Великой Отечественной войне, а в настоящее время поддерживается создание фильма 'Мастер и Маргарита' и сериала о выдающихся деятелях сельского хозяйства". Набор для этого дела странный: сельские труженики и герои войны против эпилептика, шизофреника, дамы полусвета и сбежавшей от мужа жены. Тут явная проговорка — финансируя сериалы по великим русским романам, Минкульт ни о каком таком патриотизме и не помышлял. Деньги давали на хорошую прозу, хорошего режиссера и на то, чтобы заставить нечитающую интернет- и телезависимую молодежь хоть так, но ознакомиться с золотым фондом русской литературы. Нынче понадобился патриотизм — вынули то, что было: против слова "надо" не попрешь. В той культурной идеологии, которую сегодня пытаются "озвучить" чиновники Минкульта, есть схема, но нет наполнения. Можно, например, догадаться, что нам сегодня "не нужны" "бытовуха" (прощайте, сериалы?), "порнография" ("Секс в большом городе"?), криминальные разборки ("Бригада" и "Менты"?) и прочая продукция, "унижающая Россию". Вот только догадываться не хочется; чтение между строк — тоже атавизм, оставшийся нам от того, еще не забытого времени.