обозреватель
Если посмотреть на более чем полувековую историю формирования сегодняшнего Евросоюза, то обнаруживается одна весьма любопытная тенденция: чем дальше, тем быстрее. Началось все в 1951 году, когда шесть стран Европы подписали соглашение об общем рынке угля и стали (выражение "общий рынок" надолго стало синонимом европейского единства). Лишь в 1972 году к шестерке учредителей присоединились еще три страны, в 1986-м — еще две, в 1995-м (к тому времени объединение получило свое современное название Евросоюз) — снова три. И наконец, в прошлом году ЕС увеличил число членов сразу на две трети, приняв десять стран.
По сути, речь зашла о формировании уже не просто межгосударственного или даже надгосударственного образования, а о некоем мегагосударстве. Государству же положено иметь конституцию. Долгие споры между старыми и новыми членами ЕС о распределении властных полномочий привели к тому, что документ был наконец подписан и вынесен на ратификацию.
Я пишу этот комментарий в день французского референдума и не знаю его итогов. Предполагаю, что большинство скажет "нет". И разумеется, сразу появится множество оценок вроде "Франция похоронила Евросоюз". Доля истины в таких комментариях будет: в Европе и во Франции, в частности, евроскептические настроения очень сильны.
Но если вдуматься, то что такого страшного в самом по себе неутверждении евроконституции? В конце концов, Великобритания живет вообще без конституции, а считается родиной и едва ли не эталоном современной демократии.
Разве без конституции перестают работать сложившиеся институты власти и управления? Нет. Разве не работает единая валютная система? Работает. Разве отсутствие конституции мешает свободному передвижению людей в пределах шенгенского пространства? Нисколько. Наконец, разве повлияет отсутствие конституции на вопрос о вступлении в ЕС Турции (именно нежеланием видеть Турцию в Евросоюзе многие во Франции объясняют голосование против)? Нет, конечно,— есть конституция или нет, а решение о приеме Турции будет приниматься отдельно.
Более того, практически по всем ключевым положениям конституции (скажем, о реформе властных институтов) можно принять отдельные решения в рамках Европейского совета — на саммитах ЕС. Так что референдум по конституции — это скорее символическая акция, чем практическое воздействие на ход событий. И если в воскресенье французы проголосовали против, а в среду их примеру последуют голландцы, реальный ход вещей не изменится: евро и Шенген имеют для европейского единства куда большее значение, чем некий символический документ.
Зато голосование "против" в одной или нескольких странах поумерит пыл слишком рьяных сторонников евроинтеграции, заставив задуматься: все ли правильно в концепции единого мегагосударства и не стоит ли внести коррективы в процесс ее практического воплощения, а то и слегка замедлить его? Сам процесс не остановить, но порой, чтобы двигаться вперед, надо на время остановиться и оглядеться по сторонам.