|
Грифель империи |
 |
| Фото: GAMMA |
| Уже упаковка внушала покупателю, что фаберовские карандаши — популярнейший товар с богатой родословной |
Купец французский, графит сибирский
История создания отечественного производства карандашей еще пару десятилетий назад была известна каждому школьнику. В революционную Россию приехал большой друг СССР, сын одного из основателей компартии США Арманд Хаммер. Молодого предпринимателя принял Ленин и благословил на организацию импорта крайне необходимых молодой республике лекарств, продуктов и машин. А когда советская Россия начала борьбу с неграмотностью и оказалось, что миллионы рабочих и крестьян не могут научиться писать без карандашей, Хаммер в стране, где никогда не было собственного производства карандашей, в кратчайшие сроки построил фабрику и наладил их выпуск.
 |
| Фото: GAMMA |
| Карандашными владениями барона Лотара фон Фабера и в XX веке управляли по феодальным канонам |
В оправдание отечественных производителей стоит сказать, что немцы начали производство почти на столетие раньше — в 1761 году — и ревностно хранили свои технологические секреты. Изготовление карандашей вручную действительно требовало громадного опыта. В первые годы грифели выпиливали из сплошных кусков графита, добывавшегося в Англии, вручную же шлифовали и оправляли в дерево или тростник.
 |
| Фото: GAMMA |
| Даже спустя десятилетия после закрытия прииска Алибера сибирский графит его имени попадал в карандаши Фабера |
Вот только графит графиту был рознь — для самых твердых и высоко ценимых карандашей добытый в Богемии минерал не подходил. А кумберлендские залежи практически полностью истощились к началу 1840-х годов. Теперь тот, кто смог бы найти новый источник качественного графита, имел все шансы проснуться в один прекрасный день богатым и знаменитым.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Иван Алибер каждую весну мог бы получать телеграмму из Нюрнберга: "Грузите графит бочками. Братья Фабер" |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Маленькой карточкой камрад Ульянофф открыл камраду Хаммеру широкую дорогу к большим заработкам |
Беда была только в том, что для получения прибыли нужны были солидные инвестиции, а собственные средства француза быстро таяли. Чудом избежав долговой ямы, Алибер смог наладить добычу высококачественного графита. Однако стать миллионером ему так и не удалось. Графит нужно было не только добыть, но и доставить покупателю в Европу. Но доставлять минерал можно было только по рекам и только летом. А деньги на работу нужны круглый год. И русскому купцу первой гильдии пришлось идти на кабальный договор с фирмой "А. В. Фабер", получившей монопольное право на покупку графита и, таким образом, ставшей единственным поставщиком сибирского графита в Европу и Америку.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Арманд Хаммер грамотно использовал объявленную большевиками ликвидацию неграмотности |
Но вот что самое забавное: "А. В. Фабер" еще долгие годы продолжала выпускать карандаши высшего качества с маркировкой "Алибер. Сибирский графит".
Правда, к тому времени слава Фабера как лучшего в мире производителя карандашей стала блекнуть. Славу марки делили между собой многочисленные родственные фирмы "Фабер". А знатоки в России, отдавая должное качеству самых твердых карандашей "А. В. Фабер" (НННННН), замечали, что отечественные — фабрики Карнаца — в некоторых категориях ничем не хуже:
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Первые советские карандаши были сделаны настолько кустарно, что даже большевики отказывались ими пользоваться |
Вообще, названные карандаши так тверды, что ножиком их вообще невозможно заострить и приходится прибегать к подпилкам.
Для обыкновенных заводских чертежей, ученических работ советуем брать карандаши Hardtmuth #3 и #4 в желтой восьмигранной деревянной оправке, а также #3 и #4 Карнаца в вишнево-красной оправке, шестигранные. Подходящие карандаши A.W. Faber не оправдывают теперь своей прежней славы.
Для чертежей, остающихся навсегда в карандаше, по требуемой яркости линий при сравнительно большом масштабе лучшие карандаши будут Карнаца #1890, а по твердости — #2 и #3. Такого же достоинства A.W. Faber, 'Сибирский графит Алибера' FB, В и F.
Для оттенений и пометок на чертеже надо брать 'Алибера' (A.W. Faber): Н — для более мелких масштабов и В — для крупных.
Для черчения на дереве и картоне все вышепереименованные карандаши непригодны, так как их сердцевина слишком тонка. Надо поэтому брать специальные 'столярные' карандаши A.W. Faber, соответствующие по твердости #3 и #4".
Запрос советский, ответ фаберовский
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Современное производство по Хаммеру — это фаберовские технологии и специалисты, подкрепленные деньгами подпольных московских миллионеров |
"Я зашел в магазин канцтоваров купить химический карандаш. Продавец показал мне обыкновенный графитный карандаш, который в Америке стоил бы два-три цента. К моему величайшему удивлению, цена за него была пятьдесят копеек, то есть двадцать шесть центов.
'Простите, но мне нужен химический карандаш!' — сказал я. Продавец сначала отрицательно покачал головой, но затем смягчился: 'Раз вы иностранец, я продам вам один, но их у нас так мало, что, как правило, мы продаем их только постоянным покупателям, которые берут также бумагу и тетради'. Он пошел на склад и вернулся с самым обыкновенным химическим карандашом. Стоил карандаш рубль, то есть пятьдесят два цента.
Я навел справки и выяснил, что карандаши в Советском Союзе — страшный дефицит, поскольку их приходится ввозить из Германии".
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Классическими фаберовско-хаммеровскими карандашами учились писать многие классики марксизма-ленинизма, включая Л. И. Брежнева, Н. С. Хрущева и К. У. Черненко |
"При составлении импортного и экспортного планов на 1923-1924 год выяснилось, что сравнительно большая сумма валюты расходуется за границей на предметы, необходимые в нормальном домашнем и канцелярском обиходе, каковые предметы, однако, в России не выделываются или же выделываются в недостаточном количестве и, что особенно важно, очень плохого качества. Качество бывает настолько плохо, что часто нельзя даже заставить русского потребителя пользоваться предметами русского производства.
С другой стороны, многие из этих предметов настолько просты производством, что при даже незначительной затрате средств их можно выделывать в России.
К таким предметам в первую очередь надо отнести следующие: карандаши, перья, ручки для перьев, счетные логарифмические линейки, скрепки (клипсы) для бумаги, угольная бумага, ленты для пишущих машин и многие другие.
НКВТ в настоящее время сильно озабочен постановкой производства перечисленных выше предметов, тем более что в импортно-экспортном плане на ввоз их отпущена даже золотая валюта. НКВТ думает, что в случае возможности поставить это дело в России определенная сумма забронированных на эти потребности кредитов может быть употреблена на постановку производства их в России.
Поэтому на основании директив, данных мне по этому вопросу наркомом тов. Красиным, я прошу Вас срочно собрать весь возможный материал по производству перечисленных выше предметов в Вашей стране и прислать его лично мне.
Материал этот по возможности должен заключать в себе следующие данные:
— историю производства данных предметов в Вашей стране;
— спецификацию примерной фабрики;
— описание необходимых для производства машин и сырья;
— каталоги фирм, производящих машины и поставляющих сырье;
— примерные и приблизительные цены как на машины, так и на сырье;
— всю литературу по данному производству.
Вообще, материал необходим настолько полный, чтобы, имея его, можно было бы сразу решать вопрос о возможности постановки производства в России.
Конечно, Вы сами понимаете, что дело это следует вести в спешном порядке, а потому я прошу специально посадить на него отдельного сотрудника.
Материал прошу присылать по мере его собирания. Получение этого письма и принятие его к исполнению прошу подтвердить".
Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) в том же 1923 году констатировал:
"В настоящее время карандашное производство в СССР сосредоточено почти исключительно на карандашной фабрике быв. Карнац, ныне находящейся в ведении Мосполиграфа. Ежемесячный выпуск на этой фабрике составляет от 8-9 000 гросс (1 гросс — 12 дюжин, или 144 штуки.— 'Деньги') карандашей при общей потребности Республики в настоящее время, по приблизительным подсчетам, около 30-35 000 гросс карандашей в месяц.
Принимая во внимание, что, кроме вышеуказанной фабрики быв. Карнац, карандаши производятся лишь в небольших количествах на некоторых предприятиях, имеющих лишь местное значение, большая часть всей потребности страны в карандашах удовлетворяется ввозом их из заграницы.
Расширение производства карандашей на фабрике быв. Карнац встречает затруднения как с технической, так и с финансовой стороны.
Благодаря отсутствию некоторых сырьевых материалов — кедра, высокого качества каолина, хорошего графита — в производства употребляются суррогаты, и потому карандаши нашего производства по своим качествам не могут конкурировать с заграничными.
По данным Мосполиграфа, при некотором дооборудовании фабрики б. Карнац и улучшении снабжения, а также привлечении к делу лучших специалистов возможно было бы при работе в две смены достичь выпуска 24 000 гросс карандашей в месяц, улучшив также и их качество...
По данном НКВТ, ввоз канцелярских принадлежностей в довоенное время производился главным образом из Германии.
В 1911 г. в Россию ввезено было из заграницы карандашей и перьев на сумму около 2 000 000 руб.
В 1922 г. было ввезено канцелярских принадлежностей на 1 470 000 зол. руб.".
Естественно, первыми откликнулись немцы. А первыми среди них — "Фаберы". ВСНХ сообщал:
"Несколько крупнейших германских фирм, производящих канцелярские принадлежности — 'А. Фабер', 'Иоганн Фабер', 'Шван' (карандаши), 'Гюнтер и Вагнер' (чернила, краски и пр.), 'Шеннер' (чертежные принадлежности), 'Рихтер' (готовальни) и др., обратились в торговое представительство СССР в Берлине с предложением создать смешанное общество для ввоза канцелярских принадлежностей и учебных пособий.
Ввиду того что фирмам было указано, что чисто торговая концессия нас не интересует, фирмы просили сообщить, какие производства и в каких размерах желательно было бы организовать в настоящее время в России".
Бизнес американский, капитал московский
Однако дальше разговоров дело не пошло, и в 1925 году в дело вступил Хаммер. Он вспоминал:
"Мне удалось заключить важное и, как показали последующие события, весьма прибыльное концессионное соглашение, но я не имел ни малейшего представления о производстве карандашей и поэтому отправился в 'сердце' немецкой карандашной промышленности Нюрнберг для приобретения необходимых знаний.
Нюрнберг, 'родина игрушек', был похож на картинку из старинной книги: средневековый город с остроконечными крышами и узкими извилистыми улицами. На старомодных гостиницах висели красочные вывески времен открытия Америки. Окруженный древними зубчатыми стенами центр города был погружен в атмосферу умиротворенного покоя и окутан тишиной глубокой старости. Но одновременно Нюрнберг был центром современной карандашной промышленности, созданной семейством Фаберов, некогда положившим ей скромное начало и до сих пор удерживавшим ее в своих руках.
Более двухсот лет тому назад Иоганн Фабер Первый сделал в Нюрнберге первый графитный карандаш. К 1925 году этот старинный городок был окружен современными карандашными фабриками, принадлежавшими семье Фаберов или ее отпрыскам и родственникам. Самая крупная фабрика принадлежала А. В. Фаберу. Она была расположена в небольшом городке Фюрт в нескольких километрах от Нюрнберга.
Ни один князь или феодальный барон никогда не правил своими владениями так неограниченно, как фирма 'А. В. Фабер' правила Фюртом. Ее слово было законом, и все в городе находилось под ее контролем: муниципалитет, полиция, общественные учреждения.
Много лет тому назад фирма решила, что железная дорога или даже трамвайная линия могут способствовать появлению в городе нежелательных элементов, посеять недовольство среди рабочих и нарушить их размеренную жизнь, посвященную служению династии Фаберов, поэтому железная дорога обошла Фюрт стороной, и гости города вынуждены были въезжать в его ворота в экипаже или на автомашине, а то и просто входить пешком.
Остальные карандашные фабрики были такими же крепостями. Большинство рабочих получало здесь место по наследству от отца к сыну, и так несколько поколений. В результате они становились потомственными мастерами, искусными и терпеливыми, в совершенстве знающими свое дело и не способными почти ни на что другое. Ревниво охраняя свою карандашную монополию, Фаберы издавна заботились о том, чтобы никто из подчиненных не знал более чем одно из звеньев их сложной организации. Представление о ней в целом было привилегией членов семьи и немногих верных служащих.
Проведя неделю в Нюрнберге, я знал о карандашном деле не больше, чем в день приезда, однако я начал понимать, с какими мне придется столкнуться трудностями. Думаю, если бы в тот момент я мог аннулировать полученную концессию, то я с готовностью пошел бы на это. Но как раз тогда, когда положение казалось совсем безнадежным, счастливый случай пришел мне на помощь.
Благодаря рекомендательному письму к одному из местных банкиров я познакомился с инженером по имени Джордж Бейер, занимавшим важный пост на одной из главных карандашных фабрик. Оказалось, в молодости, отличаясь любовью к приключениям, он незадолго до войны принял предложение построить карандашную фабрику в России. Война помешала осуществить его планы, в России он сначала был интернирован, потом освобожден, но ему не разрешили вернуться в Германию. Он женился на русской девушке и нашел в России какую-то работу до окончания войны, когда он смог вернуться домой.
Бывшие работодатели встретили его холодно: он обманул их доверие! В течение многих лет он не мог найти никакой работы. Только когда они наконец решили, что он получил хороший урок, бойкот был снят и ему снова дали возможность работать. В наш век такое обращение с людьми может показаться невероятным, но для Нюрнберга это обычное дело. Я узнал об одном мастере, который, прослужив двадцать пять лет у Фабера, принял предложение работать на вновь открывшейся карандашной фабрике в Южной Африке. Он получил паспорт для выезда из Германии, но нюрнбергская полиция запретила ему выезд из города! Десять долгих лет проболтался он в Нюрнберге, не находя работы по своей единственной специальности.
Такая тирания в определенном смысле обернулась против тех, кто ее осуществлял, и помогла мне добиться успеха. Я выяснил, что многие были готовы променять традиционную верность фирме на более свободную жизнь. В течение двух месяцев мне удалось набрать весь нужный штат — я предлагал гораздо лучшие условия, чем эти люди когда-либо могли получить в Фюрте. Джордж Бейер получил зарплату десять тысяч долларов в год плюс премиальные в размере нескольких центов за каждый изготовленный карандаш. Очень скоро после начала работы фабрики премиальные в несколько раз превысили его зарплату. Рабочим предлагалась сдельная оплата труда.
Но мои трудности не кончились с наймом сотрудников. Паспорта для них пришлось заказывать в Берлине, где Фаберы не пользовались достаточным влиянием, чтобы чинить мне препятствия. Затем нам пришлось проявить всю изобретательность, чтобы получить для них русские визы; если бы их выдали в Берлине, Фабер наверняка узнал бы об этом. Мы отправили наших новых сотрудников с семьями в Финляндию, объявив, что они едут в отпуск, где в Хельсинки их ждали визы для поездки прямо в Москву.
Одновременно я разместил заказы на необходимое оборудование и подготовил планы будущей фабрики. Среди нанятых мною рабочих многие были семейными людьми, поэтому я должен был пообещать им домики с садиками, к которым они привыкли в Нюрнберге, школы для детей и все удобства немецкой жизни, которых, как они опасались, им будет не хватать в Москве.
Я даже согласился обеспечить их добрым немецким пивом, но, к счастью, русское пиво пришлось им достаточно по вкусу".
Хаммер, правда, забыл рассказать о том, где он взял деньги на это предприятие. Как выяснило ОГПУ, будущий миллиардер самым вульгарным образом "кидал" советских нэпманов.
"В период организации концессии,— сообщало ОГПУ в Главконцесском в 1928 году,— Гаммер негласно получил от частников Курлянд 120 000 рублей...
Когда денежные средства у Курляндов иссякли, а развитие концессионного предприятия требовало дальнейших в него вложений денег, Гаммер заставил Курляндов уйти из концессии и привлек частника Имша-Шапиро, от коего в период октябрь 1926 года — апрель 1927 года получил 100 000 рублей.
Имша осужден, но взнос его в концессию не конфискован, т. к. Гаммер в получении денег от Имши не признался".
Так Хаммер сделал солидные деньги практически из воздуха, собственной ловкости и благословения Ленина. И когда в 1929 году советское правительство выкупило у него карандашную фабрику, он не остался внакладе. Вряд ли могли обижаться на Россию и Фаберы. Ведь потери от прекращения экспорта на одну шестую часть суши не шли ни в какое сравнение с теми прибылями, что принес нюрнбергским карандашным королям сибирский графит.