|
Напольная книга Дагестана |
 |
| Фото: МАГОМЕД ИСАЕВ |
| Качество ниток зависит в том числе от красителей. В Дагестане их изготовляют по старинным рецептам |
Восточный рынок
Ковровый рынок в старинном городе Дербенте на юге Дагестана, пожалуй, самый колоритный на Кавказе. Каждую субботу с 5 утра прямо на стенах древней Дербентской крепости, ровесницы египетских пирамид, торговцы развешивают до тысячи ковров местного производства — от совсем маленьких накидок на стульчики до пятиметровых гигантов. Около каждого ковра зазывалы показывают товар, предлагая пощупать. Кругом буйство красок, разнообразие узоров. "Какая красота!" — думаю я. "Какое убожество!" — говорит Ахмед, мой провожатый по рынку. Он уже несколько лет торгует дагестанскими коврами, в основном вывозит их за границу. "То, что здесь продают, это в основном ширпотреб из синтетических ниток, дискредитация настоящих дагестанских ковров. Совершенно непонятные орнаменты! А качество? Ты посмотри, какая плотность, он проживет от силы три года. Но я, конечно, этих мастеров не осуждаю. Они рассчитывают на массового покупателя, ковры ткут вручную, и им тяжело выдерживать конкуренцию с машинными турецкими и китайскими. Здесь нет больше никакой работы, производства, людям не до сохранения традиций — надо кормить семьи. Настоящие ковры сейчас делают только на заказ несколько мастеров, здесь они стоят от $150 до $700 за кв. м. За границей, конечно, дороже".
 |
| Фото: ФРАНК ВИЛЬЯГРА, "Ъ" |
| Дагестанским мастерицам удалось восстановить всю технологическую цепочку создания ковров ручной работы |
Изаят Меджидова и есть одна из тех нескольких мастеров. Когда она работает в своей мастерской, то похожа на колдунью. Строгие черты горского лица, черные волосы, черная одежда. Она помешивает какое-то варево в старой кастрюльке и подбрасывает туда маленькие корешки. "Хорошую собрали морену, в соку вся",— говорит Изаят. Только недавно эта женщина восстановила старинный рецепт краски из корней морены — сорняка, который растет в Южном Дагестане. Если им окрашивать шерстяные нитки, то корни дают до 50 оттенков — от желтого до бордового. Основа высококлассного ковра — качественные нитки. Она сама их прядет, сама окрашивает натуральными красителями и сама ткет очень красивые ковры. "Если не контролировать весь процесс, то ничего не получится,— говорит она.— Мы делаем ковры по старинным образцам, они точные копии тех, что ткали наши предки. 100% натуральные, и качество высокое". Изаят работает в Дагестанском музее изобразительных искусств имени Патимат Гамзатовой. Сначала она реставрировала старинные ковры, но вскоре поняла, что вся производственная цепочка — от изготовления ниток до ткацкого станка — практически утрачена, и решила все восстановить. "Сначала это была производственная необходимость,— говорит она.— Не могли же мы обшивать ковер XIX века синтетическими китайскими нитками, а купить натуральные было негде. Когда восстановили технологию, стали ткать для себя и даже не думали, что будет столько желающих купить настоящие ковры". Здесь уже сформировалась очередь. На изготовление ворсового ковра средних размеров уходит до трех месяцев ручного труда. Недавно закончили крупный заказ — пять мастериц каждый день на протяжении полугода ткали ковер размером 26 кв. м. По словам Изаят, реальная себестоимость такого ковра свыше $1 тыс. за кв. м. Но в Дагестане таких денег никто платить не станет, и ковры сотрудницы музея продают так, чтобы хотя бы окупилась научная работа. У ткачихи Меджидовой есть даже свое ноу-хау. Она нашла способ, как облегчить вес дагестанского безворсового ковра сумах, практически не меняя древней технологии. Такой ковер получился двусторонним и сразу стал популярным среди ценителей. "Я не делаю секрета из своего изобретения, хотя и запатентовала его,— говорит Изаят.— Рассказываю о нем ковровщицам из дагестанских сел, говорю: 'Пользуйтесь!' Не хотят. Невыгодны в селе новинки — у них нет на такие ковры денег и покупателей".
Древние имена
Дагестан теперь единственное место в России, где осталось традиционное ручное ковроткачество. Ближайшие конкуренты — в Азербайджане и Туркмении. Но если ковры последних еще есть в продаже, то дагестанские за пределами республики купить практически невозможно. "И еще здесь не идут на поводу у клиента,— говорит коллега Изаят Айшат Магомедова.— У каждого дагестанского ковра свое название, орнамент, который нельзя менять, иначе меняется весь смысл. Максимум, на что пойдут в угоду покупателю, подкорректируют цветовую гамму. Дагестанское ковроделие — это догматическое искусство. Есть даже ковры мужские и женские, и смешивать символы нельзя".
Топанча — мужской ковер, в его аскетическом орнаменте перекрещенные рукояти кинжалов. Такие обычно дарили воинам. У некоторых дагестанских народов он считался священным, и по нему нельзя было ходить. С ним связано древнее суеверие: если соткать только один ковер и повесить в доме, то в этом доме умрет мужчина; но и двух недостаточно — быть несчастью. Чтобы избежать беды, всегда ткали три одинаковых ковра.
А вот ковер "Сафар". По преданию, так звали прекрасную девушку, которая любила пастуха. Во время сильного ливня он с отарой овец попал в селевой поток и погиб. В древнем орнаменте ковра "Сафар" специалисты читают схематическое изображение мужчины, овец, растений и много синего цвета — буйной воды. "Вообще, еще предстоит расшифровать многие орнаменты наших предков,— говорит Айшат Магомедова, заведующая отделом ковров Дагестанского музея изобразительных искусств имени Патимат Гамзатовой.— Ведь ковроделие появилось намного раньше письменности, на коврах передавали определенную информацию. Вот ковер 'Дракон'. Если изучить его орнамент, то становится ясно, что это пересказ легенды об Аждахе (дракон в дагестанской мифологии.— 'Деньги'). Этот рисунок и есть дракон. Красное поле вокруг него — пламя, внутри синий медальон — захваченный им источник воды. Эти знаки символизируют животных, которые не могут пройти на водопой. Причем все очень схематично, этот знак даже отдаленно не напоминает дракона. Тут сказывается влияние ислама, который запрещает изображение живых существ".
 |
| Фото: МАГОМЕД ИСАЕВ |
| На изготовление ворсового ковра ручной работы необходимо около трех месяцев |
Мы едем в Табасаран, один из южных районов Дагестана, традиционный центр ковроткачества. Первые упоминания о табасаранских коврах встречаются еще у Геродота. Он писал, как по уже готовому ковровому изделию пропускали лошадей, как вымачивали его в горной реке: если краски после этого не линяли, это было гарантией, что ковер прослужит долго. Расцвет ковроткачества в Табасаране пришелся на 60-80-е годы прошлого века. Тогда здесь работали 12 тыс. ковровщиц, а большинство изделий шло на экспорт.
"У нас был очень строгий контроль за качеством ниток, красителей. Художники следили за тем, чтобы соблюдалась традиционная палитра, орнамент,— говорит Селим Алиев, директор муниципального унитарного предприятия 'Ковры Табасарана'.— Но с перестройкой все изменилось, государство перестало закупать ковры, хозяйство развалилось. Теперь здесь работает только 200 надомниц. Многие, конечно, делают то, что называется ширпотребом, но бывают и серьезные заказы. Это невыгодное ремесло, им занимаются или фанатки, или те, кому больше некуда податься. Ковры ведь очень тяжелый труд, а ценится он дешево. Но те, кто хоть раз увидел, как работают женщины-ковровщицы, уже никогда не торгуются за ковер".
Я хочу увидеть, как работают местные ковровщицы, и по разбитой дороге мы попадаем в маленький хутор недалеко от райцентра Хучни. Глинобитные саманные домики, бедность, бедность... Рагимат, одна из надомниц МУП "Ковры Табасарана", ковроделием занимается, когда свободна от хозяйства. "Наш век недолгий. Здесь и так тяжело жить, а когда ткешь, то портишь глаза, пальцы,— жалуется Рагимат.— Радикулит, остеохондроз — наши профессиональные болезни. Посмотрите, как мы ткем. Узелок к узелку, после каждого узла обрезаем нить, а таких узелков на ковре миллионы". В соседнем доме ковер ткут не на продажу, а для себя: выходит замуж дочь, а собственноручно изготовленный ковер — главная часть приданого табасаранской девушки. За станком три поколения женщин, самой младшей Саният шесть лет. Про нее говорят, что к восьми годам может стать хорошей ковровщицей. Но она не хочет: "Это трудно, пальцы болят. Я в город поеду, стану врачом".
Рядом с домом старое здание бывшего цеха ковровой фабрики. Он рассчитан на несколько десятков станков, но сейчас их всего пять. Здесь работают над специальным заказом Торгово-промышленной палаты Дагестана — ткут большой ковер из шерсти, окрашенной травами. "Мы готовим специальную программу по возрождению ковроделия,— говорит Гюльпери Гамзатова, заведующая научно-исследовательской лабораторией ковров при Торгово-промышленной палате Дагестана.— Без серьезных инвестиций добиться этого невозможно, а для этого необходимо представить на рынке конкурентоспособный товар. Мы два года готовили коллекцию ковров из натурального сырья, красителей. Подбирали узор, адаптировали его. На специальной миллиметровой бумаге художники лаборатории рисуют чертеж будущего ковра, а затем узор в цвете. На эту работу уходит больше времени, чем на изготовление ковра. Но такие почти математические расчеты необходимы: многие мастера теряют квалификацию, чувство цвета, а это им подсказка".
Сотрудники лаборатории рассказывают, как долго бились над тем, чтобы их расчеты выполнялись неукоснительно, а результат увидели совсем недавно. На выставке ковров во Франкфурте в феврале этого года 10 изделий дагестанской лаборатории были куплены сразу — по $150 за кв. м. "Мы совсем не собирались их продавать, да еще так дешево,— говорит технолог лаборатории Расул Гаджиибрагимов.— Просто хотели узнать, какой спрос. Но подошел один известный торговец коврами из Лос-Анджелеса и сразу предложил скупить всю коллекцию. Мы и отдали недорого, потому что договорились о сотрудничестве".
"Но если этот человек из Лос-Анджелеса приедет завтра в Махачкалу и захочет купить еще 10 штук, у него ничего не получиться,— говорит Гюльпери Гамзатова.— Нет больше таких ковров, и нет пока технологической цепочки. Но если будет финансовая поддержка, мы сможем все наладить за два месяца. Нужна прежде всего поддержка государства, ведь это целая отрасль промышленности. В Дагестане ведь не зря говорят: 'Дом нужно строить с четырех сторон, потому что одна стена — хлипкая'".