обозреватель
В среде работников российских учреждений и организаций, так или иначе связанных с торговлей оружием, бытует (разумеется, неофициально) поговорка: "Кому война — кому мать родна". А значит, по этой логике пусть хоть вся Африка будет завалена нашим оружием и пусть они потом все передерутся — нам-то что до этого?
Конечно, цель любого бизнеса — извлечение прибыли. Но все-таки оружейный бизнес имеет свои особенности. Издержки и приобретения в этой сфере измеряются далеко не одними денежными показателями. В конце концов, торговля оружием — по определению потенциальный бизнес на крови.
Начать с того, что поставки оружия нестабильным режимам чреваты не только тем, что эти режимы обратят его против своих соседей. Где гарантия, что это оружие потом не пересечет множество границ, переходя из рук одних посредников в руки других, и не окажется где-то, где нам его видеть совсем не захочется. Какая ж это "мать родна"?
Когда российские "МиГи" поставляются, скажем, в Малайзию — страну с достаточно стабильной системой власти и не собирающуюся ни с кем воевать, то тут можно быть спокойным и не считать поставки вооружений чем-то зазорным и потенциально опасным. И дай Бог — пусть закупают себе на пользу и во благо российским производителям и госбюджету.
Другое дело — страны, уже воевавшие в недавнем прошлом и балансирующие на грани войны снова. Да, режим санкций в отношении Эритреи и Эфиопии снят, но случись что — он будет введен снова. Так что потери российской оборонки будут ощутимы даже на чисто финансовом уровне.
Но даже если Москва "успеет" вооружить противников, а те расплатятся сполна по контрактам? Если посмотреть на реальные цифры контрактов, то на фоне объемов торговли с клиентами-гигантами вроде Китая или Индии они просто смехотворны. А подсчитал ли кто-нибудь политическую цену торговли оружием со странами, не скрывающими, что рассматривают друг друга в качестве вероятного противника? В принципе такие соображения в Москве порой принимаются в расчет — например, Россия твердо придерживается принципа не продавать оружие Пакистану, хотя потенциал этого рынка во много раз превосходит Эритрею с Эфиопией, вместе взятые.
А вот в случае с Африканским Рогом, похоже, копеечная финансовая выгода перевешивает возможные политические издержки. Может быть, дело в том, что Эфиопия, в отличие от Индии, не стукнула кулаком по столу и не пригрозила, что закроет рынок, если Россия будет торговать с ее противником?
Или, может быть, дело совсем в другом, и игра строится на куда более далеко идущем расчете. Война не нужна не только с общегуманистических позиций, но и потому, что неизбежные в случае ее начала санкции перекроют канал поступления доходов. А значит, поставляя оружие, Москва одновременно ведет и политическую игру, пытаясь уговорить противников не использовать его. И кому, как не России, затем выступить посредником в случае обострения? А это позволило бы обратить потенциальные издержки в политические дивиденды.