Вчера в Дмитровском горсуде с последним словом выступил бывший сотрудник ФСБ адвокат Михаил Трепашкин, которого обвиняют в незаконном хранении оружия. Он заявил, что дело против него сфабриковано бывшими коллегами из госбезопасности, которые якобы мстили ему за участие в комиссии, расследовавшей взрывы жилых домов в Москве в 1999 году.
Михаила Трепашкина задержали 22 октября 2003 года на 47-м км Дмитровского шоссе. При досмотре в салоне его машины были найдены пистолет и патроны. В это время бывший чекист уже находился под следствием по обвинению в разглашении гостайны. Следствие утверждало, что, когда господин Трепашкин служил в госбезопасности, он делал копии с секретных документов и уносил их домой. В мае прошлого года Михаил Трепашкин был приговорен за это к четырем годам лишения свободы.
Вчера Ъ рассказывал о судебных прениях по делу о незаконном хранении оружия. Напомним, что гособвинитель попросил для Михаила Трепашкина четыре года и один месяц в колонии-поселении (так называемая "химия"), а два адвоката просили оправдать их подзащитного.
Вчерашнее заседание началось с выступления в прениях третьего защитника, Сергея Антонова. Он, как и его коллеги накануне, говорил о невиновности подсудимого и о допущенных следствием нарушениях УПК. Так, например, перед началом следствия не было проведено дознание. Вместо этого, отметил адвокат Антонов, против Михаила Трепашкина "сразу возбудили уголовное дело и допрашивали его уже в качестве обвиняемого".
Затем с последним словом выступил сам подсудимый. Он заявил, что его дело "включает в себя два аспекта: политический и юридический". Его возбудили накануне начала в Мосгорсуде процесса над террористами Деккушевым и Крымшамхаловым, обвинявшимися в соучастии во взрывах домов в Москве и Волгодонске. На этом процессе господин Трепашкин должен был представлять интересы потерпевших Морозовых, что "крайне раздражало ФСБ". По мнению подсудимого, чекистов не устраивало, что в ходе закрытого процесса он получил бы доступ к сведениям, которые потом мог бы использовать при работе в общественной комиссии, занимавшейся расследованием взрывов домов осенью 1999 года.
Что касается "юридических аспектов" дела, то они, как заявил Михаил Трепашкин, "вообще не выдерживают критики". Понятые, например, вообще не видели, как оружие изымалось из салона его машины, а сами милиционеры постоянно путались в показаниях и никак не могли вспомнить, где лежал пистолет. В итоге они заявили, что оружие находилось "в заднем кармане чехла для переднего кресла".
Да и с самим пистолетом происходили странные метаморфозы. В рапорте о его обнаружении был указан малокалиберный Иж-21, а в постановлении о возбуждении уголовного дела говорилось уже о пистолете системы Макарова (ПМ). При этом, по данным прокуратуры, ПМ был изъят у какого-то бандита на блокпосту в Грозном, а адвокаты представили данные о том, что его сдал в комендатуру местный таможенник. Господин Трепашкин считал, что для установления истины этого таможенника надо было допросить, но суд не принял для этого никаких мер.
Указав на все эти противоречия, подсудимый сослался на статью 14 УПК, которая гласит, что "все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого". В связи с этим господин Трепашкин заявил, что у суда нет законных оснований выносить обвинительный приговор.
Оглашение приговора назначено на 15 апреля. Ъ сообщит о нем.