«Хореографам было сложно найти общий язык с артистами Большого»

На Новой сцене Большого театра продюсерская компания MuzArts завтра представит премьеру проекта «Лабиринт». Кроме балета «Минотавр» на музыку Макса Рихтера в постановке Патрика де Бана в программу войдут спектакли современных авторов: Ольга Лабовкина поставила «Сияние» Ильи Дягеля, Анна Щеклеина — «Нерв» Василия Пешкова. Татьяна Кузнецова расспросила продюсера Юрия Баранова об особенностях работы в Большом театре, об отношениях с западными хореографами и перспективах гастролей в современных условиях.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Ваши предыдущие проекты, Postcript и Postcript II, состояли из уже признанных спектаклей западных авторов. Ставить новое — что покупать кота в мешке. А в «Лабиринте» у вас три новинки. Это вынужденно? Из-за нынешней ситуации?

— Это Postcript был вынужденным. Делали его после пандемии и понимали, что ничего нового не успеем создать: недостаточно репетиционного времени. И мы решили выпускать готовые спектакли с одной мировой премьерой в программе.

— «Мы» — это кто?

— Ну хорошо — я. Но я всегда советуюсь с коллегами. Мы уже пять проектов выпустили — и оригинальные, и смешанные. А сейчас я все-таки рискнул сделать три новых балета.

— Два ваших хореографа, Ольга Лабовкина из Минска и Анна Щеклеина из Челябинска, никогда раньше не работали с артистами-«классиками». Почему вы выбрали именно их?

— Меня консультировала Настя Яценко (куратор конкурса современных хореографов фестиваля Context.— “Ъ”). Она мне отправляла видео, я их просматривал, затем общался с хореографами. Олю и Аню выбрал потому, что в их постановках есть драматургия, есть отношения. Сюжетная линия, может, и не всегда прописана, но эмоционально считывается. Мне важно, чтобы спектакль был с внутренней историей, которую артисты могут рассказать через пластику.

— Иностранцев вы сейчас не могли ангажировать или сделать российский проект — принципиальное решение?

— Сами знаете, какая международная ситуация. Раньше мы всегда делали ставку на интернациональные проекты. Но сейчас западные хореографы боятся с нами сотрудничать. Сами-то они хотят, но общественное мнение на Западе резко против. Хореографы говорят: «Если узнают, что мы с тобой работаем, у нас будут большие проблемы». Они говорят, что ждут с нетерпением, когда изменится ситуация и они смогут продолжить наше сотрудничество. Конечно, у всех разное мнение: кто-то агрессивно настроен, кто-то все понимает…

— И кто же лоялен? Сколько их?

— Трое. Имена, понятно, называть не хочу. Для меня настал период, когда хочется экспериментировать, а не топтаться на месте. В общем, я решил: пора входить в зону дискомфорта.

— Выбранные вами хореографы оправдали ожидания?

— Посмотрим 15 ноября. Я, конечно, видел репетиции, и мне очень нравится их видение и подход. Честно признаюсь, Ане и Оле было сложно найти общий язык с артистами Большого. Во-первых, статус — все солисты, премьеры. Во-вторых, разная специфика, разные манера и подход к работе.

— В чем разница?

— Ну, хореографы просили артистов импровизировать, чтобы понять, на что способны их тела. А наши привыкли, чтобы им ставили задачи: ты скажи, что делать, мы выполним. На кастинге хореографы включили музыку и говорят: делайте что-нибудь. Артисты на меня смотрят в легком ступоре. Ну, как-то разобрались: хореографы показали комбинации, артисты их начали повторять.

— Хореографы используют классические навыки артистов или, наоборот, борются с ними?

— Используют, даже пируэты есть, фуэте. Девочки синхрон делают, потом с этого синхрона выходят на жесткий contemporary… У Щеклеиной вообще на пальцах танцуют. Учитывая ее стелющийся, приземистый стиль, я специально выбрал двух высоких девочек. У Алены Ковалевой и Вики Брилевой очень длинные рычаги (руки и ноги.— “Ъ”), им так тяжело в этой хореографии, но эта тяжесть как раз нужна и оправданна.

— У вас несколько составов?

— Два состава мы смогли подготовить только для «Минотавра». В театре очень насыщенный репертуарный график. И хотя руководство во всем идет нам навстречу, мы репетируем только рано утром или поздно вечером: целый день и залы заняты, и артисты. У нас в каждом спектакле участвует по семь человек, но на постановочные репетиции приходят по двое-трое — те, кто свободен. Конечно, хореографы были в шоке: «Что это такое, так невозможно работать!» Я говорю: все так работали. И они вроде смирились.

— В Большом всегда так, даже на собственных постановках театра. А декорации у вас будут?

— Оля Лабовкина предложила надувные декорации компании «Аэродинамика». У нас будет объект семь метров высотой — эффектно получилось. И на гастроли удобно ездить. А в «Нерве» у Ани Щеклеиной сценограф и художник по костюмам Галя Солодовникова. Там мы все сделали на проекционных экранах, на сетках и на подвесных конструкциях.

— Значит, только Даши Намдаков поставил вам на сцене настоящее дерево. Точнее, скульптуру. Как, кстати, Намдаков попал в балет?

— Благодаря Игорю Чапурину, он у нас в «Минотавре» художник по костюмам. Игорь мне показал фото головы Минотавра работы Даши, а ему рассказал о нашем проекте. Я приехал в его мастерскую, Даши был очень занят и предложил адаптировать для сцены готовую работу — вот эту голову. Но я хотел эксклюзив. Отправил ему музыку, видео с репетиций, он вдохновился и тут же начал предлагать разные варианты. В итоге арт-объект, олицетворяющий быка, отца Минотавра, у нас получился в полный рост: карельская сосна обожжена, выкрашена красной краской, а сверху — огромные шестиметровые серебряные рога.

— «Минотавра» у вас ставит иностранец — Патрик де Бана. Он не боится остракизма или не работает на Западе?

— Почему нет? Он только что выпустил премьеру в «Ла Скала». Просто у него своя точка зрения: он не видит мировой балет без российского, много здесь ставил, очень любит наших артистов и был безумно счастлив, что у него опять появилась возможность вернуться в Россию. Согласился сразу.

— Минотавра будет танцевать ваш любимец — Ильдар Гайнутдинов, Фавн из предыдущего проекта? Победитель телеконкурсов, самородок без классического образования?

— В первом составе у нас Минотавр — премьер Большого Денис Савин. Ильдар во втором составе. Знаете, он же особенный. А мы делаем балет не по мифу, а по Кортасару, по мотивам его пьесы «Цари». Там Минотавр тоже не такой, как все. Он живет в своем мире, который можно назвать лабиринтом. Его мать понимает, что внешний мир его не принимает, она страдает, но от этого еще больше любит сына. А Ариадна пытается вытащить Минотавра из его лабиринта. Такая вот история драматичная.

— Сколько сезонов нужно, чтобы проект окупился?

— Года два. Но это при удачном раскладе. Самым долгоиграющим у нас оказался первый проект «Amore» со Светланой Захаровой, мы с ним три года ездили по всему миру. Его и сейчас хотят видеть. И «Шанель» тоже.

— В Большом театре вы со Светланой Захаровой устроили еще и международный гала в пользу Киевского хореографического училища. Вы же оба там учились?

— Да, учились в 1990-е. А гала провели в 2016 году, и уже тогда возникли сложности. Идея концерта появилась, когда Света и Сергей Полунин станцевали «Жизель» в Национальной опере Украины по моему приглашению. Еще в 2014-м. Они тогда навестили киевское училище и увидели, что там ничего не изменилось с 1990-х: деревянные полы в залах, огромные окна не открываются и не закрываются, летом жара, зимой холод — вода на полу замерзает. Светлана предложила собрать киевских выпускников — они же по всему миру разбросаны — и сделать благотворительный концерт в Киеве, чтобы отремонтировать школу. Но тут случилась «оранжевая революция». И у меня появилась идея провести этот концерт в Большом театре. Владимир Георгиевич (Урин.— “Ъ”) сразу нас поддержал. Ребята откликнулись, приехали очень многие — Нина Змиевец, Рябко из Гамбурга, Яна Саленко из Берлина, Алина Кожокару, Иван Путров из Лондона, с ним Наташа Осипова, Леня Сарафанов из Михайловского, Артем Овчаренко, Дино Тамазлакару. Танцевали за минимальные гонорары, многие вообще бесплатно. Собрали денег, а директор училища от них отказался по указанию киевских властей.

— Ну и куда вы их дели?

— Наверное, сейчас уже можно рассказать. Привезли в Киев наличными. Наняли бригаду и сделали ремонт: заменили окна, покрыли полы линолеумом, новые туалеты сделали. Провели это через родительский комитет школы.

— В «Лабиринте» у вас заняты солисты, даже премьеры Большого театра. Как вы сможете его прокатывать? Недавно двухдневный марш-бросок премьеров Большого на концерт в Ташкент вызвал большой скандал.

— Просто надо гастроли согласовывать с руководством театра заранее. Если нет ущерба для репертуара, Махар Хасанович (Вазиев.— “Ъ”) всегда идет навстречу и всех отпускает.

— На какие гастроли вы можете рассчитывать сейчас?

— Я думаю, Россия, Восток. Гонконг, Сингапур, Арабские Эмираты. С Гонконгом мы уже начинаем вести переговоры.

— Директора театров и продюсеры жалуются, что стало трудно с публикой — зрители беднеют, нет былого спроса. У вас тоже с этим проблемы?

— В Большом раскупили самые дорогие билеты — по 20 тысяч. И самые дешевые. Средний сегмент — 8–10 тысяч —провисает, но продажи еще идут.