Сиротам, живущим в России, но не имевшим на момент совершеннолетия российского гражданства, отказывают в получении жилья. Такие решения исполнительной власти и судов могут привести к тому, что некоторые украинские сироты, оказавшиеся за последние восемь месяцев в России, также лишатся права на жилье.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
«В опеке бабушке сказали, что мы имеем право на получение жилья в Москве»
Татьяна Визир родилась в молдавском городе Бельцы. Ей было 9 лет, а ее сестре — 8, когда умерла их мать. Девочек хотели устроить в приемную семью, но бабушка добилась разрешения стать опекуном внучек. «В Молдове у нас с сестрой был статус детей-сирот, за опеку бабушке ничего не платили, так как мы ей родня, но она получала пенсию по потере кормильца»,— рассказывает Татьяна.
Спустя пять лет после смерти матери они решили уехать в Москву, где к тому времени уже обосновалась тетя Татьяны — родная сестра ее матери. «Единственный, кто нас держал в Бельцах, была прабабушка, но в январе 2015 года она умерла,— говорит Татьяна.— Я закончила восьмой класс, и летом того года мы уехали».
В Москве девочки поселились у тети, поступили в школу. Бабушка как опекун встала на учет в органы опеки. Все трое получили разрешение на временное проживание, спустя год — вид на жительство, а в 2018-м — гражданство РФ. К этому времени Татьяне уже исполнилось 18 лет, ее сестре — 17.
«В опеке бабушке сказали, что мы имеем право на получение жилья в Москве,— вспоминает Татьяна.— В ноябре 2019-го мы оформили документы и подали их в департамент труда и соцзащиты. Спустя месяц мне пришло письмо с отказом: мотивировали тем, что на момент 18-летия я еще не имела гражданства РФ. Я не стала спорить, оставила все, как есть».
Младшая сестра квартиру получила — на юге Москвы в Некрасовке, переехала туда недавно с мужем и ребенком. «Жилье хорошее, район новый»,— говорит Татьяна. Сама она вместе с бабушкой по-прежнему живет у тети.
В 16 лет Татьяна поступила в колледж на специальность «секретарь судебного заседания». Для бесплатного обучения ей не хватило 4 баллов в аттестате. Она устроилась работать в кофейню, чтобы платить за учебу — нужно было 140 тыс. руб. в год. «То мыла посуду, то принимала и разносила заказы,— вспоминает она.— Уроки делала там же, когда был перерыв в работе. Директор это видел, относился с пониманием». В последний год обучения устроилась делопроизводителем в районный суд в Москве, но продержалась там недолго: «У меня был огромный объем работы, а еще надо было учиться, я не успевала спать». Получив диплом, стала искать новую работу. «Я хотела пойти по специальности, мне предложили зарплату секретаря в суде 14 тыс. руб.,— вспоминает она.— А мне надо было и себя кормить, и бабушке помогать, она уже не может себя обеспечивать. Просить у тети я не могу, мы и так у нее живем столько лет».
На бирже труда ей предлагали только работу дворником за 30 тыс. руб. в месяц. Она стала самостоятельно искать вакансии в интернете и с декабря 2020 года возглавляет отдел в крупной торговой сети. «За первый год меня повысили в должности четыре раза,— говорит Татьяна.— Конечно, я очень устала. К каждой должности добавляются новые обязанности, а старые не снимаются. У меня рабочий день начинается в семь и заканчивается в полночь. Платят нормально — 60 тыс. в месяц, а если премия — то 75 тыс. Это лучший вариант из тех, что мне предлагали, и я эту работу очень ценю. Мне хватает и бабушке на лекарства, и себе что-то купить. У тети двое маленьких детей, мне хочется и их как-то побаловать. Вот купила бабушке путевку в санаторий — соцзащита ничего не дает ей, а она уже совсем старенькая, ей надо здоровье поправить».
Мы разговариваем в офисе благотворительной организации «Центр "Соучастие в судьбе"», ее руководитель Алексей Головань давно отстаивает права сирот на получение жилья, и с лета 2020 года он помогает Татьяне Визир в судах.
Директор благотворительного центра «Соучастие в судьбе» Алексей Головань
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Директор благотворительного центра «Соучастие в судьбе» Алексей Головань
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
«В федеральном законе 159 установлены дополнительные гарантии по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей,— поясняет Алексей Головань.— Статья 8 этого закона регулирует вопросы по обеспечению сирот жильем. В ней есть пункт 1, в котором перечисляются те, кто имеет право на однократное обеспечение благоустроенным жилым помещением из специального жилищного фонда: дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей (в соответствии с понятийным аппаратом это те, кому еще нет 18 лет), лица из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (то есть лица от 18 до 23 лет, которые относились к сиротам или оставшимся без попечения родителей до 18 лет). Жилые помещения предоставляются, в частности, лицам из числа детей-сирот, которые не имеют жилья на праве собственности или условиях социального найма. В законе нет требования о том, что у сироты на момент 18-летия обязательно должно быть российское гражданство.
По смыслу закона гражданство должно быть на момент обращения сироты с заявлением о предоставлении жилья. У Татьяны жилья нет, все документы, подтверждающие ее право на жилое помещение, она предоставила. С заявлением обратилась в возрасте 19 лет, когда уже имела гражданство».
Пресненский районный суд отказал Татьяне в удовлетворении ее иска к московским властям, мотивируя свое решение тем, что на момент совершеннолетия Татьяна еще не была гражданкой РФ и «имела тесную правовую связь с государством Молдова». Все последующие суды поддержали решение суда первой инстанции.
«Если я в 18 лет была под юрисдикцией другого государства, то на каком основании мне в Москве дали льготы на бесплатный проезд и бесплатные обеды в школе и в колледже? — говорит Татьяна.— На каком основании моя бабушка получала пособие как опекун? В суде был чиновник из департамента жилищной политики и жилищного фонда, он сказал, что Москва не обязана обеспечивать жильем всех приезжих. Но ведь на тот момент, когда я подавала документы на квартиру, я уже была гражданкой РФ и у меня была постоянная регистрация в Москве у тети. Мне было 19 лет, я предоставила документы, что не имею никакой недвижимости. По закону сироты имеют право просить у государства жилье до 23 лет».
«Чиновники защищают жилищный фонд от сирот, как будто это их личные квартиры»
В сентябре судья Верховного cуда РФ отказал Татьяне Визир в передаче ее кассационной жалобы для рассмотрения Судебной коллегией по гражданским делам. В том же месяце Татьяна при помощи «Соучастия в судьбе» подала жалобу на имя председателя Верховного суда — если бы он не согласился с решением судьи Верховного cуда об отказе в рассмотрении ее дела, то у девушки был бы шанс на слушание в Верховном суде. Однако зампредседателя Верховного cуда тоже отказал.
«Я не знаю, как судьи читают федеральный закон, который обязывает государство предоставить жилье таким людям, как Татьяна,— комментирует решения судов Алексей Головань.— Мне кажется, судьи просто не хотят разбираться с этим вопросом. Скорее всего, они исходят из практики рассмотрения исков по обеспечению жильем на общих основаниях граждан, приехавших в Россию из других государств. Но судьи не учитывают, что выделение жилья для сирот регулируется специальными нормами законодательства. В деле Визир трактовка судами законодательства не соответствует содержанию закона №159 и тем нормам, которые установлены государством для защиты интересов сирот».
По словам правозащитника, Верховный суд был для Татьяны Визир последней инстанцией, «больше идти некуда». «Мы очень надеялись, что Верховный cуд разберется и исправит ошибки нижестоящих судов,— говорит он.— У нас еще есть возможность обратиться в Конституционный суд РФ с жалобой на несоответствие статьи 8 федерального закона №159 положениям Конституции РФ, ведь либо статья не соответствует, либо положения этой статьи ограничительно и дискриминационно трактуются судами. Мне бы хотелось, чтобы КС признал, что суды трактуют закон неправильно и что дело Татьяны Визир подлежит пересмотру».
Впрочем, Алексей Головань не исключает, что суды, отказывая в удовлетворении таких исков, «чего-то боятся».
«Юристы, изучающие практику рассмотрения дел Конституционным судом РФ, отмечают, что сейчас КС, как правило, принимает на рассмотрение те жалобы, за которыми не последует потока обращений о пересмотре состоявшихся судебных решений и больших финансовых затрат для государства,— поясняет правозащитник.— И в апелляционной, и в кассационной инстанциях судьи задавали вопрос: «Что же, теперь давать жилье всем, кто сюда приедет?»
Правозащитник напоминает, что квартирный вопрос в Москве и Московской области стоит остро и власти часто принимают решения, ограничивающие сирот в реализации их права на жилье.
Например, детям, которые воспитываются в приемных семьях Московской области, но не имеют здесь постоянной регистрации, впоследствии, когда они достигают совершеннолетия, часто отказывают в предоставлении жилья в Подмосковье. То же самое касается и Москвы. «Дети могут с раннего возраста жить с опекунами в Московской области, иметь тут прочные социальные связи, привязанности, но после наступления совершеннолетия власти говорят им возвращаться туда, где они родились и прописаны, хотя там у них никого не осталось: ни близких, ни друзей — только прописка в полуразрушенном деревенском доме,— говорит Алексей Головань.— У нас таких дел много. Чиновники защищают жилищный фонд от сирот, как будто это их личные квартиры».
Год назад центр «Соучастие в судьбе» представлял в суде интересы сироты Демьяна С. Мальчик родился на Западной Украине, в десятилетнем возрасте (после смерти матери) приехал в Московскую область вместе с бабушкой. Семье пришлось много лет жить в Подмосковье без гражданства: процедура оформления документов сложная, бабушке не хватало знаний, времени и сил. Однако она получала пособие как опекун, а внук имел статус ребенка-сироты и пользовался всеми положенными ему льготами как подопечный ребенок. Они получили гражданство, когда Демьяну исполнилось 18. Управление опеки и попечительства отказало парню в предоставлении жилья, потому что на момент совершеннолетия у него не было российского гражданства. Районный суд согласился с таким решением и отказал Демьяну в иске о наличии у него права на получение квартиры из спецжилфонда. В решении суда была та же формулировка, что впоследствии появилась и в деле Татьяны Визир: «На момент 18-летия имел тесную правовую связь с государством Украина».
«Судья, зачитав решение, сказала нам: "Возможно, я не разобралась, но тогда суд апелляционной инстанции меня поправит",— вспоминает Алексей Головань.— И в апелляционном суде решение суда первой инстанции отменили, судьи Московского областного суда услышали наши доводы и согласились с ними. В апреле 2022 года Демьяна включили в список сирот, подлежащих обеспечению жильем, и он уже получил квартиру».
Однако это решение не стало прецедентным, отмечает Алексей Головань. Зато прецедентом могут стать судебные отказы Татьяне Визир.
«Я боюсь, что решение по делу Татьяны станет образцом для решения судьбы тех детей, которые раньше жили на территории Украины, а после 24 февраля оказались на территории РФ и которые после наступления совершеннолетия захотят здесь остаться,— говорит правозащитник.— Здесь в приемных семьях оказываются не только маленькие дети, но и подростки в возрасте 16–17 лет. И я допускаю, что к совершеннолетию не у всех из них будет гражданство РФ. Значит, они тоже могут остаться без жилья».
«Я не могу говорить о массовости таких случаев, но очевидно, что дело Татьяны Визир не является единственным в своем роде,— отмечает Головань.— Я боюсь, что решение по делу Татьяны станет образцом для решения судьбы тех детей, которые раньше жили на территории Украины, а после 24 февраля оказались на территории РФ, и которые после наступления совершеннолетия захотят здесь остаться. Здесь в приемных семьях оказываются не только маленькие дети, но и подростки в возрасте 16–17 лет. И я допускаю, что к совершеннолетию не у всех из них будет гражданство РФ. Значит, они тоже могут остаться без жилья. А мы должны исходить из того, что сироты, оказавшиеся в Российской Федерации в несовершеннолетнем возрасте, получившие разрешение на временное проживание, а тем более вид на жительство, достигнув возраста 18 лет, должны пользоваться всеми государственными гарантиями, установленными для этой категории граждан, без каких-либо ограничений и дискриминации».