Профессор международного права Лондонского метрополитенского университета БИЛЛ БАУРИНГ, выступивший в понедельник на процессе об экстрадиции господ Чернышевой и Маруева (Ъ сообщил об этом вчера), ответил на вопросы Ъ.
— Кто пригласил вас в магистратский суд?— Сторона защиты — адвокатская контора Peters & Peters, представляющая интересы заочно обвиняемых.
— В качестве эксперта по каким вопросам вы выступили?— Я выступил с 600-страничным докладом о политической подоплеке дела ЮКОСа. Подробнее о нем рассказать не могу, так как доклад находится в распоряжении суда, а судебное следствие еще не закончилось. После оглашения своего заключения я был подвергнут грозному допросу представителя Королевской прокурорской службы Джона Харди. Он, в частности, хотел узнать мое мнение о том, почему парламентская делегация России столь негативно отреагировала на резолюцию ПАСЕ, принятую 25 января этого года и признавшую "нарушение принципа верховенства закона и избирательного применения Россией законов" в отношении топ-менеджеров ЮКОСа.
— Как вы считаете, должны ли господа Чернышева и Маруев быть экстрадированы в Россию?
— Это вправе решить лишь председательствующий на процессе Тимоти Уоркман. И я ни в коем случае не должен давать ему советов. Тем более что я, как практикующий адвокат, давно знаю господина Уоркмана — это очень опытный и очень корректный судья.
В понедельник на суде выступил еще один эксперт от защиты — адвокат Адвокатской палаты Москвы ВЛАДИМИР ГЛАДЫШЕВ. Ему корреспондент Ъ также задал ряд вопросов.
— Какое вы имеете отношение к делу ЮКОСа?— Я — налоговый адвокат, защищаю в России интересы крупных иностранных компаний по налоговым делам. Меня пригласили как эксперта для оценки судебных решений по налоговым спорам ЮКОСа с государственными органами. Я выступил с заключением о том, что налоговые иски к этой нефтяной компании разрешаются в России не по закону, а суд зависим от исполнительной власти. Затем представители обвинения и защиты провели мой перекрестный допрос.
— Задавал ли вам вопросы судья?— Я обратил внимание на то, что судья на процессе очень пассивен — не так, как у нас в России. Но при этом все вопросы, имеющие отношение к делу, выясняются очень тщательно.