дело ЮКОСа
Вчера в Мещанском суде Москвы показания впервые давал обвиняемый Михаил Ходорковский. Он назвал предъявленные ему Генпрокуратурой обвинения в мошенническом завладении акциями ОАО "Апатит" и НИИ удобрений "криминально-художественным изложением нормальной производственной деятельности". Отверг господин Ходорковский и обвинения в неуплате налогов. В то же время на вопросы судьи, за консультирование кого именно он получал в конце 90-х годов деньги от офшоров, подсудимый отвечать отказался, сославшись на 51-ю статью Конституции РФ.
Мещанский суд пережил вчера настоящее нашествие прессы. При этом на выступление главного подсудимого попали не все. Пристав в штатском оттеснял от входа в зал заседаний иностранных корреспондентов. "Я пропускаю только тех,— объяснил он,— кто ходит на процесс с первого дня. А вы понабежали тут за жареным. Мест больше нет!"
Господин Ходорковский говорил долго. Он сказал, что не признает себя виновным ни по одному из пунктов предъявленного обвинения. Он гордится тем, что "руководил успешными предприятиями и помогал предприятиям промышленности подняться с колен после развала Союза". Между тем Генпрокуратура, по словам господина Ходорковского, "выдумала" для него обвинения по событиям, которые по своим масштабам были существенно мельче, чем те, к которым он имел непосредственное отношение. В качестве примера он привел обвинение в том, что ЮКОС воспользовался налоговыми льготами в закрытом административно-территориальном образовании "Лесной" Свердловской области, тогда как суммарно эти льготы составляют менее 5% налогов, уплачиваемых в то время данной нефтяной компанией.
— Я принимал сотни, тысячи решений,— заявил суду Михаил Ходорковский.— Но я никогда не создавал организованные преступные группы, в чем меня обвиняет Генпрокуратура. Все мои решения были публичными, открытыми для советов директоров (банка МЕНАТЕП, ЗАО "Роспром" и ЮКОСа.— Ъ), их сотрудников, различных контролирующих органов, внешнего и внутреннего аудита.
После выступления обвиняемого председательствующая Ирина Колесникова предоставила гособвинителю Дмитрию Шохину право задать вопросы господину Ходорковскому. Однако тот неожиданно отказался.
— Государственным обвинителям понятно,— сказал прокурор,— что все сказанное сейчас Михаилом Борисовичем — это неправда, сочиненная его адвокатами. Вопросов нет.
Тогда допрос подсудимого начала сама судья Ирина Колесникова. Неожиданное затруднение вызвал у господина Ходорковского вопрос, какие должности он занимал в НК ЮКОС. Интерес судьи был обусловлен тем, что согласно действующему УК ответственность за уклонение ЮКОСа от уплаты налогов несет лишь руководитель компании, а не ее акционер. Между тем, по словам Михаила Ходорковского, он руководил ЮКОСом лишь с 1996-го по середину 1997 года, а в 2000-2001 годах (в это время нефтяная компания, по версии следствия, уклонялась от налогообложения с помощью внутренних офшоров) господин Ходорковский был в ней всего лишь "членом совета директоров" (эту должность он занимал до начала 2004 года).
Самыми трудными были для допрашиваемого вопросы судьи, касающиеся обвинения в неуплате им налогов как физическим лицом. Напомним, что Михаилу Ходорковскому инкриминировали неуплату НДС и взносов в Пенсионный фонд в 1998-2000 годах с "вознаграждений, получаемых за работу в банке МЕНАТЕП, ЗАО 'Роспром' и ООО 'ЮКОС-Москва'". Чтобы не платить налоги, он, по версии следствия, заключал договора на оказание консалтинговых услуг офшорным фирмам с острова Мэн Hinchley Ltd. или Status Service Ltd. Затем получал в налоговой инспекции патент предпринимателя без образования юридического лица (ПБОЮЛ), дающий право платить НДС и взносы в Пенсионный фонд лишь в размере стоимости этого патента (от 750 руб. до 2 тыс. руб.). На самом деле, как полагает прокуратура, договора с офшорами были "притворными сделками": никаким консультированием никто не занимался. По подсчетам следствия, господин Ходорковский как физическое лицо задолжал госбюджету 54,5 млн руб. налогов и пенсионных взносов.
— Технология работы с Hinchley Ltd. или Status Service Ltd. была проста,— пояснил на заседании Михаил Ходорковский.— Это были секретарские компании, я заключал договора с ними, а они с потенциальными заказчиками. Помощники приносили мне на подпись договора, а потом забирали.
— Кем и с кем обсуждались условия заключения этих договоров? — поинтересовалась судья.
— Моими помощниками. А с клиентом условия, как правило, оговаривал тот, кто его приводил. Это обязательно был чей-то знакомый.
— А кто конкретно из помощников этим занимался? — настаивала судья.— Их человек было семь или восемь. Они работали по сменам и поручения передавали друг другу, поэтому я не могу назвать кого-то конкретно.
— Ну а кому вы оказывали консультационные услуги?— Я просил у знакомых разрешения упомянуть их в суде. Я этого разрешения не получил. Это тот редкий случай, когда я сошлюсь на 51-ю статью Конституции (позволяющую не свидетельствовать против себя.— Ъ), так как опасаюсь, что мои показания могут обернуться против них.
— А кто сказал вам в 1999 году, что вы превысили лимиты получения денег по патенту ПБОЮЛ и поэтому больше не можете этим заниматься? — задала вопрос госпожа Колесникова.
— Мои секретари и помощники. Работа компании шла в те годы без выходных, поэтому секретари и помощники менялись достаточно причудливо. Я пытался уточнить у них, кто занимался моими делами, но они молчат как партизаны.
В понедельник показания даст Платон Лебедев.Ъ продолжит следить за процессом.