саммит
Вчера президент России Владимир Путин в Братиславе встретился с президентом США Джорджем Бушем. Шестнадцатый по счету саммит двух лидеров закончился, как и все остальные,— на мажорной ноте. Президенты старательно демонстрировали, что их личная дружба поважнее любых противоречий и разногласий. При этом по принципиальному вопросу о судьбах демократии в России, ставшему главной темой саммита, президенты так и не договорились. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Министр обороны России Сергей Иванов прилетел в Братиславу на час раньше президента России. За этот час он успел встретиться с госсекретарем США Кондолизой Райс и подписал с ней соглашение о сотрудничестве в области контроля за переносными зенитными ракетными комплексами (ПЗРК).
Сергей Иванов стоял во дворике Братиславского Града, где должны были пройти переговоры между двумя президентами, и ждал их. Напротив, метрах в семидесяти, по другую сторону красной ковровой дорожки, мерзла Кондолиза Райс, которая накануне советовала господину Бушу, когда тот еще был в Германии, а она уже прилетела в Братиславу, одеться для Словакии потеплее. Сама она забыла это сделать и теперь крупно дрожала на ветру.
— Когда же вы успели соглашение о ПЗРК подписать? — спросил я у министра обороны.— За этот час, кажется, едва успеешь из аэропорта до города доехать.
— Мы и поговорить с ней успели,— пожал плечами господин Иванов.— Мы ведь друг друга давно знаем.
Министр обороны рассказал, что соглашение подписал он и госпожа Райс потому, что в России за контроль за ПЗРК отвечает Министерство обороны, а в США — госдепартамент.
Впрочем, довольно много стран, где вообще никто за это не отвечает.— Вы же в курсе вчерашней истории? — спросил министр.— Куда-то дели два ПЗРК на Украине (подробнее см. на стр. 10.— Ъ). Были — и пропали. Я же говорю — контроль нужен.
— А кто их будет искать? — спросил я.— Вы или американцы? Кто теперь за Украину отвечает?
— Найдем где-нибудь,— уверенно ответил министр.— Обязательно всплывут.— В Чечне или в Ираке?
— Не хочу обижать партнеров,— сказал господин Иванов.
Я только хотел спросить, кого он в этой ситуации считает партнером, как во дворик вошли президенты России и США. Госпожа Райс помахала своему президенту, но он не заметил, так как в это время был занят своей женой.
Господа Буш и Путин еще пару минут простояли под снегом, позируя журналистам, а потом прошли во дворец и начали переговоры.
Господин Буш приехал на эти переговоры с Гвездославовской площади, где выступил перед трудящимися Словацкой Республики на митинге.
Он прилетел в Братиславу накануне вечером. Газета The Slovak Spectator перед его приездом вышла с заголовком на первой полосе "Этот визит нанесет нас на карту!". Проблема в том, что, по мнению словаков, их постоянно путают со словенцами. Эта встреча должна была все расставить по местам.
Закончилось все печально. В день приезда господина Буша газета USA Today вышла с картой Европы, на которой жирно была обведена страна, куда для встречи с господином Путиным направлялся господин Буш. Увы, это была Словения. Словацкая журналистка ходила с этой картой по международному пресс-центру и молча показывала ее коллегам. Говорить она не могла. В глазах ее стояли слезы.
Когда Джордж Буш приземлился в аэропорту Братиславы, неприятности продолжились. Вместо того чтобы подогнать самолет американского президента к ковровой дорожке с теле- и фотокамерами, словацкие организаторы в целях обеспечения дополнительной безопасности, о соблюдении которой их постоянно предупреждали американские коллеги, решили, что самолет должен некоторое время постоять в метрах ста от дорожки, чтобы соответствующие службы (включая журналистов) подготовились к работе.
Но господин Буш не привык к тому, что его самолетом рулит кто хочет. Самолет остался стоять на месте. Еще полчаса организаторы думали, что им делать. Американские коллеги предупредили их, что самолет больше не двинется с места, а господин Буш из него не выйдет. Тогда было наконец принято решение перенести гору к Магомету. Дорожку свернули и расстелили снова перед самолетом, журналистов переставили. Официальные лица перешли самостоятельно. Все, таким образом, стелились в этот вечер перед господином Бушем.
Когда американский президент наконец вышел из самолета, словаки сняли перчатки и приготовились пожать ему руку. Господин Буш перчатки не снял, но здоровался с ними с удовольствием. Правда, оказалось, что он здоровается не с официальными лицами, а с лицами, сопровождавшими официальных. Господин Буш раздраженно попросил показать ему тех, с кем он должен поздороваться на самом деле. Но и тогда, когда их нашли, перчатки не снял. Словацкая общественность обратила на это внимание.
На следующее утро эта общественность и собралась на митинг на Гвездославовской площади. На площадь пропускали по пригласительным билетам. Утверждалось, что билеты бесплатно распространялись среди братиславских рабочих на предприятиях. Кроме того, каждый желающий мог получить их в мэрии. Часть билетов, впрочем, скорее всего, стоила все-таки денег. Вряд ли рабочие получили билеты на VIP-трибуну прямо за спиной господина Буша.
На митинг американский президент опоздал примерно на полчаса. Люди на площади, казалось, просто околели. Но признаков раздражения не было на их лицах, а в их руках были американские и словацкие флажки, которые им раздавали у входа на площадь.
— Надо же,— сказал один американский журналист, растроганно улыбаясь,— в мире осталась только одна страна, где нас рады видеть!
Когда господин Буш наконец появился и начал говорить, произошло неожиданное. Люди на площади убрали флажки и достали плакаты. На них было написано: "Все это ложь!", "Буш — серийный убийца!", "Как правильно пишется слово 'террорист'? Пишите: 'Буш' — и не ошибетесь!".
Организаторы, конечно, погорячились с этим новым форматом для президента США. Говорил он между тем здравые вещи. Он поздравил украинский народ с тем, что тот обрел свободу, а также выразил надежду на то, что через десять дней освободится и молдавский народ.
— А когда-нибудь и Белоруссия станет свободной! — пообещал американский президент словакам.
Участников митинга на площади плотным кольцом оцепили словацкие полицейские, среди которых было много негров с очевидным техасским акцентом. В другом углу площади в это время бушевал антиамериканский митинг, и его ораторы иногда заглушали речь президента США. Между участниками двух митингов, впрочем, не было антагонистических противоречий.
Такое впечатление, что не было противоречий и между участниками пресс-конференции. Господин Буш рассказал, как господин Путин предупреждал его, что в зале будет довольно много журналистов. Американский президент ему не поверил. "Откуда?" — интересовался он у Владимира Путина. Но, войдя в зал, он убедился, что интерес к российско-американским отношениям все-таки сохраняется.
Американский президент был краток. По его словам, на переговорах президенты договорились защищать ядерное оружие от нападения (оно сейчас как никогда, видимо, беззащитно).
— Владимир ясно понимает, что лежит на весах,— сказал господин Буш.— Он так же, как и мы, оказался перед необходимостью защищаться от серьезных нападений на его страну (очевидно, имелся в виду Беслан.—А. К.). Я как коллега-руководитель понимаю его.
Владимир Путин благодарно кивнул.— Мы договорились, что у Ирана не должно быть ядерного оружия,— продолжил американский президент.
В Северной Корее, они договорились, тоже не должно быть ядерного оружия (осталось выполнить эти договоренности).
— Мы договорились, что Россия — часть международного квартета в ближневосточном урегулировании (неужели были сомнения? —А. К.). И мы согласились ускорить переговоры между Россией и США по ВТО,— заявил господин Буш.
Перед встречей всех, правда, больше всего интересовало, будут ли президенты обсуждать проблему демократии в России; господин Буш приготовил информацию об этом напоследок.
— Демократии имеют много общего,— заявил господин Буш.— Защита меньшинств, свобода слова... Мы с Владимиром не нашли полного согласия по всем этим вопросам.
Он закончил выступать и демонстративно утер нос (себе).— Россия готова к разумным компромиссам,— сказал в ответ Владимир Путин.
Впрочем, он имел в виду переговоры по вступлению во Всемирную торговую организацию.
Никаких претензий, по его мнению, нельзя предъявить и к российско-американскому сотрудничеству в сфере сжиженного газа.
— Помните,— спросил американского президента американский журналист, который всегда задает вопросы на таких встречах,— четыре года назад вы сказали, что у вас было много сомнений на первой встрече насчет искренности российского президента, но потом вы посмотрели в глаза этому человеку и поняли, что ему можно доверять. Можете ли вы повторить эти слова? И можете ли подтвердить то, что говорили до этого,— что Россия сошла с демократического пути?
— Иногда в политике,— немедленно ответил Джордж Буш,— "да" не значит "да", а "нет" не значит "нет". Иногда "да" значит "может быть". Но Владимир — такой человек, который говорит "да", и это значит "да". А "нет" — "нет".
Господин Путин, как обычно, отвечая, говорил о том, что Россия однажды сделала свой демократический выбор и что этот выбор — окончательный, потому что это выбор не его, Владимира Путина, а российского народа.
Я задал следующий вопрос. Наверное, я должен был спросить про взаимодействие в Иране и Ираке. Возможно, в зале были люди, которые рассчитывали на это. Но завязался философский разговор о судьбах демократии, и глупо было обрывать его на полуслове. Я сказал, что, по моему мнению, двум президентам нечего делить: режимы в обеих странах нельзя назвать демократическими (особенно по сравнению с некоторыми европейскими странами — например, Нидерландами). Насчет России, сказал я, и так все ясно, а насчет США можно, например, сказать о возросшем влиянии спецслужб на частную жизнь людей. Да, это началось после 11 сентября, но разве имеет отношение к демократии?
В заключение я предложил президентам согласиться со всем этим, пожать друг другу руки продолжать дружить дальше.
Это было нескромно. Но в свое оправдание я хочу сказать, что скромностью на этой пресс-конференции никто не отличался.
Президенты отчего-то не согласились. Господин Буш вообще несколько раз пытался прервать меня, жестами намекая, что и так уже все понял.
Он объяснил, что Америка дала своему народу и народам мира главное — свободу и демократические законы, которые позволяют эту свободу поддерживать.
— Наша страна — демократичная страна,— заявил он.Впрочем, нельзя сказать, что он хотя бы попытался ответить на вопрос.
Господин Путин тоже не согласился, что в России что-то не так с демократией.
— Демократия не анархия,— заявил он,— не вседозволенность.
Слова были знакомы до боли.
По мнению господина Путина, пример Нидерландов — необычный, своеобразный, но вообще-то там монархия.
На мой-то взгляд, в Нидерландах именно демократия, которая развита настолько, что может позволить себе содержать монархию.
Разговор о демократии продолжался и дальше. Господин Буш опять утверждал, что Владимир говорит то, что думает, и главное — чтобы ни у кого снова не было в этом сомнений.
Журналист агентства "Интерфакс" спросил, почему господин Путин на встречах с американским президентом не поднимает свой голос в защиту американских журналистов, в частности, нескольких уволенных недавно с занимаемых должностей сотрудников телекомпании CNN.
— Не знаю, о каких журналистах идет речь,— пожал плечами господин Буш.— У вас тут, кто в зале, работа еще есть?
Он улыбался так светло, что было видно, как он раздосадован.— Я рад за вас,— сказал американский президент корреспонденту "Интерфакса",— если вы считаете, что у журналистов в России все хорошо. Нам эта точка зрения тоже интересна. Я рад услышать ваш редакционный комментарий и почувствовать ваш комфорт.
Господин Буш не удержался от издевательств. Последний вопрос его сильно задел. Вот обидится и перестанет нас защищать.