В Камерном зале Дома музыки состоялся концерт восходящей звезды Мариинского театра — тенора Даниила Штоды. Рассказывает ВАРЯ Ъ-ТУРОВА.
Лауреат всех возможных вокальных конкурсов, несмотря на достаточно юный возраст (28 лет) заслуженный артист республики Северная Осетия--Алания, Даниил Штода еще не числится солистом самой Мариинки — пока лишь Академии молодых певцов, возглавляемой сестрой худрука театра Ларисой Гергиевой. Являясь одновременно начальником и пианисткой, со своими питомцами госпожа Гергиева любит выступать сама, а с господином Штодой даже съездила в концертный тур по Европе и Америке. В этот раз Лариса Гергиева не изменила своему правилу и взяла фортепианно-концертмейстерские задачи на себя. Скорее всего, это придало уверенности ее ученику, но отнюдь не служило качеству исполняемой музыки.
Романсы Глинки, Чайковского или Рахманинова — все было в версии Ларисы Абиссаловны одинаково мощно, ритмично и, главное, так громко, что бедному тенору порой приходилось почти перекрикивать рояль. Возможно, выступай на сцене в этот вечер более опытный мастер, певец со стажем, о рояле не стоило бы говорить так подробно. Но в данном случае именно на совести пианистки должны остаться те недостатки, которые продемонстрировал молодой певец. Как не поддаться — ведь за роялем педагог, плохого не посоветует. И вслед за учительницей Даниил Штода в железном, почти маршеобразном духе отрывисто швырял публике строфы одного из самых сентиментальных русских романсов — глинкинского "К Молли" ("Не требуй песен от певца"). В этом же непробиваемом и нетонком стиле был исполнен романс "Я помню чудное мгновенье", в котором строки "И сердце бьется в упоенье, и для него воскресли вновь и торжество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь" прозвучали так похоже на лозунги какой-нибудь майской демонстрации, что в конце романса ужасно хотелось завопить: "Ура!"
От сентиментального Глинки перешли к драматическому Чайковскому, а на сцене не изменилось ровным счетом ничего. Романс "То было раннею весною" был загублен еще до начала вокальной партии: в фортепианном вступлении вместо полиритмии, создающей ощущение дымки, тумана, Лариса Гергиева играла такой бодрый, четкий, пунктирный ритм, как будто речь идет не о лирических воспоминаниях многолетней давности, а об описании вчерашней валки леса. Молодой певец нисколько не сопротивлялся столь спорной версии романсов, произнеся строки "То на любовь мою в ответ ты опускала вежды..." с шутливой интонацией стихов Корнея Чуковского.
В "Испанской песне" Милия Балакирева все недостатки исполнения предыдущих романсов оказались достоинствами: бодрая музыка пока что удается Даниилу Штоде куда лучше меланхолической. Если только не считать того, что в этом романсе неожиданно появились проблемы с дикцией, и мне удалось разобрать только слово "Гвадалквивир". Второе отделение начали с нежнейших романсов Рахманинова "У моего окна", "Сирень", "Здесь хорошо", "Не пой, красавица, при мне", и было даже удивительно, насколько господин Штода не чувствует душистого, насыщенного аромата рахманиновских гармоний. Причем гораздо обиднее должно было быть не публике, а самому певцу: проносясь мимо всех красот, пытаясь угнаться (небезуспешно) за вокальным качеством, он сам себя лишил всей прелести этой музыки. Да еще из Светлановского зала Дома музыки неслись какие-то несусветно дискотечные басы, так что слушать Даниила Штоду в Камерном было непросто. На вопрос о том, что, собственно, такое происходит, билетер радостно сообщил: "В Большом зале буряты национальный праздник отмечают!" В общем, пора было уже подумать о том, не занять ли заранее место в гардероб, но тут, как у фокусников с волшебным ящиком, певца как подменили, и даже на бурятскую дискотеку пришлось не обращать внимания.
Арии из опер Доницетти, Леонкавалло, Верди, Пуччини и Чилеа пел уже совсем другой человек — яркий, артистичный, способный получать настоящее удовольствие от исполняемой музыки. Видели бы вы, как горели у него глаза в "Каватине Беппо" из оперы Леонкавалло "Паяцы". Или как искренне, наивно он наслаждался высотой партии Рудольфа из пуччиниевской "Богемы". Все, включая незамысловатую фортепианную партию (на этот раз пианистка лишь изображала оркестр, не выпячивая собственные музыкальные представления), оказалось на своих местах, все было естественно, гармонично и без единого лишнего движения. Непонятно, зачем большую часть собственного сольного концерта молодой амбициозный тенор отдал тому, что очевидным образом у него не слишком получается. Ведь в ариях он предстал блестящим вокалистом и не менее интересным актером, в то время как в романсах он отнюдь не уникален. Но судя по тому, что на бис был снова исполнен романс, да еще какой — "Я встретил Вас", сам певец с этим не согласен.